— Держи, что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает она.
Но Михаила не нужно заставлять, её вопрос тонет в бурном словесном потоке.
— Вот же гадёныш… Так и хочется подобрать нелитературную рифму для этого стервеца. Норовит тихой сапой всё под себя подгрести, уже не первый раз выставляет меня старым маразматиком перед советом директоров. Но ничего, недолго ему осталось мотать мои нервы, я буду не я, если не вышвырну его из фирмы, а заодно и из завещания,— возмущённо жалуется Миша. Залпом осушает высокий стакан и с явным раздражением небрежно ставит его на стол.— Каким же надо быть придурком, чтобы усыновить чужого ребёнка? Молодо-зелено…
— Милый, не стоит всё принимать так близко к сердцу, возможно, пройдёт какое-то время, и он перебесится. Давно хотела тебя спросить, а что мешает сейчас лишить его наследства?
На самом деле Ульяну совсем не волнуют разборки драгоценного супруга со своим пасынком. Вместо закономерного сочувствия она едва давит в себе нарастающую зевоту, ей хочется послать всё больше распаляющегося Мишу по известному адресу и идти спать, но негласный кодекс поведения хорошей жены не позволяет ей этого сделать.
— Мешает то, что у меня пока что нет других детей, а этот с*кин сын — прямой и единственный наследник.
— На этот случай есть законная жена или ты меня совсем списал со счетов? — поймав недобрый взгляд мужа, брошенный исподлобья, Ульяна тут же осекается.— Я просто попыталась пошутить, извини…
Она отставляет в сторону тарелку с недоеденным творогом и жадно вгрызается в яблоко не потому, что действительно хочет насладиться поднадоевшим вкусом голден грина, а чтобы в очередной раз не сболтнуть лишнего.
— Вместо того чтобы шутки шутить, лучше внимательней относись к своему здоровью, мне нужен здоровый пацан, а не двухкилограммовый заморыш, вскормленный одной ГМО-шной зеленью,— недовольно ворчит Михаил, косясь на её тарелку.
— А если это будет девочка? — Уля кокетливо наклоняет голову и эротично причмокивает.
— Наверное, ты права, так оно и будет, на тебя уже без слёз не взглянешь, значит, девка высасывает красоту. О чём мы вообще говорим? В моём случае это уже не важно, и так благодаря твоим болячкам почти два года упущено, а другой попытки может и не быть,— вещает он, но заметив появившиеся на глазах Ули слёзы, топорно пытается исправить положение: — Видишь же, что я не в настроении, но всё равно упорно допекаешь своими глупостями.
— Я тебя поняла,— едва выдаёт Ульяна. С трудом унимает нервный спазм, сдавивший горло.
К ней вдруг приходит понимание, что так, как раньше, уже никогда не будет, влюблённые мужчины не разговаривают подобным образом с женщинами, вынашивающими их ребёнка. Чтобы не разрыдаться от отчаяния, Уля пытается занять себя каким-нибудь делом. Она широко открывает дверцу холодильника в надежде заесть обиду чем-нибудь вкусненьким, но от гастрономического разнообразия возникает лишь острое чувство тошноты. Ульяна резко оборачивается к раковине, открывает холодную воду и несколько раз орошает спасительной влагой раскрасневшееся лицо.
«Нет, меня тошнит вовсе не от еды, а от жизни, к которой я так неистово стремилась…» — запоздало спохватывается она.
Глава 4
Ульяна удобно усаживается на кровати, запускает телевизор. Ей хочется немного отвлечься от тягостных раздумий с помощью какого-нибудь весёлого фильма, и она быстро переключает каналы, задумчиво хрустя при этом сочной палочкой сельдерея. Некогда нелюбимый запах вмиг распространяется по комнате, вытесняя аромат её лёгкого парфюма.
Сделав глубокий вдох, Уля окидывает критическим взглядом спальню так, словно видит её впервые. Окружающая обстановка не вызывает никаких нареканий, всё здесь подобрано с неизменным вкусом и шиком — должность и материальное положение супруга позволяют не экономить на предметах интерьера. Однако радости у неё это больше не вызывает, она бы с удовольствием последовала итальянской новогодней традиции и выкинула в окно громоздкий шкаф, комод и вдогонку пару тумбочек, благородная фурнитура которых с имитацией под старинный металл кажется ей излишне напыщенной и угнетающей.