Даэрос смотрел на брата. В отличие от остальных, он прекрасно понимал, что смерть птицееда — не его заслуга. Когда они с Айшаком пошли выманивать и загонять тварь, план избавления от этой мерзости еще был стройным и «действенным». Но когда выскочили на поляну, где стоял их обоз, все пошло не так, как было задумано. Мерины рвались и храпели. Жеребцы, в отсутствие кобыл и жеребят, не думали о том, чтобы встать в каре и отбивать копытами. Все-таки косяк и косячные повадки — это, прежде всего, защита «семьи». Пегаш и Чалый себя семьей не считали. Черенок мотался на привязи, не в силах сбежать от телеги, к которой он был привязан. Жеребцы, почуяв тварь, защищали каждый себя. Сорвались и разбежались. Вставали на дыбы свечкой, махали передними ногами, открывая живот. Хорошо, что уцелели. Это несколько отвлекло противника — птицеед заметался от одного к другому. Только Айшак держался рядом, намеренно то отвлекая, то заманивая. Останутся наедине, надо будет расцеловать наглого в морду. Птицееда они «делили» на двоих. Нэрьо стоял белый как смерть рядом с телегами и с мечом наготове. Люди забились под телеги, и «слуги» и плащеносцы. Только дурной Расти, по-детски бесстрашно вылезал и пытался все увидеть поверх конских крупов. Сульс тащил его обратно за ноги, но мальчишка не сдавался. Для него это был балаган. А вот для Даэроса…
Птицеед — не айшак. Тварь и быстрее и опаснее. Во много раз. Будь на его месте человек, самка вырвала бы ему горло. А так — получила на съедение только руку. Успел прикрыться. Даже когда у птицееда были заняты зубы (его рукой), и он душил эту мразь за горло, прекрасно понимал: сейчас ему распорют живот ногами. Когти вышли на всю длину. «Детские» ручонки тем временем пытались добраться до глаз. А она, даже не хрипела. Душить, вообще, можно пусть и сильное, но медленное существо. Удушение, само по себе — дело не быстрое.
Конечно, можно было воспользоваться дагой. Вот только, он не знал точно, где у твари те самые, важные органы, в которые следует бить. А дать себя потыкать во все места, она не собиралась. Кому-то схватка и показалась, наверное, быстрой. Прыжок, укус, хват за горло. Но только не ему. И когда у него в руках осталось только горло птицееда, он еще некоторое время стоял и рассматривал этот кусок. Тварь разлетелась клочьями. Даже её голова, оставив длинные клыки в поврежденной руке, рассеялась кровавой крошкой. Даэрос помнил, что не успел воззвать к Создателю, так что Единый был точно не причем. А вот Нэрнис… у него шла носом кровь. Две струйки стекали, капая с подбородка. Лицо налилось кровью, даже белки глаз покраснели. Ответ был очевиден — как многие неопытные Владеющие он вобрал в себя все, что выплеснул. Оставалось только узнать, что и как именно он сделал. И где, кстати, остатки этого потока — смерчи, вихри, ураганы. Где все то, что стоило его Дому целого состояния, а?
Нэрнис размышлял. И вчера, пока они с Даэросом вытаскивали «зубья» — тоже… Расти, бесчувственное существо, выпросил «подарить». Сульс правильно сказал: отдайте, все равно стащит. Но и сам один зуб себе забрал. Да. И всю ночь Нэрнис тоже думал… И сейчас. В душе царил необыкновенный мир и покой. То есть, мир перестраивался на другой лад. Попробуйте как-нибудь перевернуть все вверх ногами, и пара дней спокойных размышлений будет вам гарантирована. Страх, оказывается — великий учитель. Наверное, легенды не лгут. И тот, Первый Темный, раскрыл проход под горами, смертельно испугавшись. Он, Нэрнис, вчера испугался. Бессилия и смерти, которая шла рядом с его бессилием.
Сначала все стало медленным. Очень медленным, как камень, погружающийся в ткань Предела. Вязко и неотвратимо. Тварь выпустила когти и стала поднимать ногу. Значит, так он это и увидит: птицеед вспарывает Даэросу живот, хлещет кровь и… И тут он сделал «это». «Это» было странным. Неправильным со всех точек зрения. Вчерашняя мысль-образ о птицееде, которого порвало наложилась на Силу. А он её призвал, вопреки всем обещаниям и даже, как-то не думая. Хотя… ладно, с клятвами можно будет разобраться потом. Воздушный… или водный смерч. Когда они несутся по лесу или степи, оин такие… свободные. В его исполнении. Оказывается, совсем другое дело — смерч внутри. Внутри чего-то он не может быть большим, или намного большим, чем это самое «что-то».