— Ну, если ты его уведешь, спускайся вниз, в Зал Совета и иди по новому коридору. За… Н-да, Нэрьо, с нас еще кресло. Элермэ, спросишь, где раньше кресло Повелителя стояло. Или так — сводчатый проход с резной аркой. Она одна такая. Туда и иди. Мы с братом бегом догоним.
Переговоры с Айшаком выглядели как игра в гляделки. Итог был обескураживающий. Айшак прикинулся обычным лошаком и поплелся за Светлой Вестницей. Только напоследок шевельнул ушами. Мол, не обижайся «жеребец», для дела надо. Элермэ потрепала его за холку, и все-таки удивила больше, чем могла: «Какой милый полуослик!».
Нофер Руалон прослезился. Ему казалось, что спокойная жизнь скоро вернется в его многострадальный, с некоторых пор, ноферат.
Поначалу он испугался. Когда двенадцать гномов на этих «айшаках» ворвались с клубами пыли во двор Замка и потребовали предъявить дочь, он даже заподозрил их в желании извести под корень такое наследие. Для начала, они нисколько не обратили внимания на указанный в письме порядок опознания. Им было глубоко плевать на «раз в три дня». Наоборот — все и сразу. Непочтительно.
Вайола, в выправленной и начищенной «золотой» кирасе была того же мнения. Она явилась с секирой и подругой, вооруженной увесистой книгой. Две озлобленные Девы, это — почти буря. Сам нофер только успел сбегать в оружейную, схватить меч и с трех прыжков подцепить и сдернуть со стены голову несчастной хрюшки. Он-то помнил, насколько устрашающе выглядит это произведение чучельного искусства. Видимо, именно это и привело гномов хоть к некоторому достойному восприятию действительности.
Когда Благородный Крист обошел дев и встал перед ними с мечом, свиной головой с железными клыками и в старом шелковом халате, никто не усомнился в серьезности его намерений:
— Каждый, кто посмеет оскорбить мою Дочь, будет похоронен в свинарнике!
А гномы и не собирались оскорблять. Рыжебородый Мастер Бройд, выполз из седла и, не меняя положения растопыренных ног — прикипел, видимо за время скачки, — пошел вперед с распростертыми объятиями. Родная кровь, она даже через горы пробивается, вытачивая их, как вода, по капле. А тут такое прекрасное вместилище этой самой крови. Глава клана Секиры и Кирки был счастлив вдвойне. Во-первых — дочь. Это редкое счастье в любом семействе. Во-вторых, до невозможности, до спертого гномского дыхания красивая. Да за такую восхитительную красоту должны передраться насмерть все кланы. То-то сопровождающие (даже женатые) бороды тискают. А что дальше будет… Нет, гномы не уважают картины и портреты. Но выложить этот несравненный образ из камня смогут многие. И будут. Можно даже простить Кербену. За такое — аж раза два. Ничего человеческого! Выносила, как кобыла айшака! Но красота-то какая! Хоть вторую секиру дари.
Отец и дочь стукнулись, обнимаясь. Мастер, стальными накладками на кожаной куртке, его дитя своей несравненной кирасой. Рыжие косы сплелись с рыжей бородой и усами.
Пелли опустила свое оружие: тяжеленный с окованными углами фолиант.
Потом изъявляли взаимное почтение. Крист Руалон пытался вывернуть язык должным образом. Благо гномы показали, как это надо делать. Но сам он не умел говорить такие длинные восхвалительные речи. Поэтому пригласил всех за стол.
Конюх, неумело заменявший Сульса, не мог похвастать знанием всех тонкостей этикета при подаче напитков гостям. Но после первого бочонка его просто прогнали. Гномы вполне привыкли сами себя обслуживать. И несчастному попечителю овса и стойла достались, по праву и должности, двенадцать айшаков. Поэтому приятный вечер в семейном кругу имел и зрелищную часть — «Айшаки травят конюха». Человек почти победил, забравшись на крышу конюшни и грязно ругаясь.
Потом обсуждали Замок. Даже залезли на башню. Два особо смелых гнома рискнули костями ради Прекрасной Вайолы. Обошлось без смертельного исхода. Для гномов. Башня просыпалась внутрь. Планы перестройки, а точнее совсем новой постройки, обсуждали вместе с Пеллиэ. Воительница, снявшая доспех, облаченная в «боевую юбку» доконала и без того потрясенных её красотой гномов. Она представила подругу, как сестру двух эльфийских Принцев.
Поначалу гномы скривились. Но когда Пеллиэ начала цитировать наизусть сочинения мастера Свейда, а особенно, когда стала доказывать, что известковый раствор пусть и схватывается дольше, но зато и гарантирует качество… Мастер Бройд понял: Единый Создатель бесконечен в своей милости, и у его дочери могла быть только такая — высокообразованная, понимающая суть камня подруга. Высокого рода, кстати. Даже эльфов заочно простили. За то, что они вообще есть. В конце концов, это — друзья дочери. Окончательное и убийственное впечатление произвел рассказ о бое с разбойниками. Мастер Бройд пустил слезу в бороду. Его отважное, прекрасное дитя сполна подтвердило славу клана — лично прикончила двоих лиходеев и живописала схватку с присущей клану утробно-рычащей яростью. Её Приемного Отца следовало отблагодарить сходно тому, что он совершил.