- Ксюх, чего такое?
- Ничего, - буркнула я в ответ.
- А чего такая грустная? – Шухер залез в палатку и попытался меня пощекотать. Я увернулась.
- Ничего.
- Это же горы, Ксюх! Зачем ты вообще в горы ходишь?
- Я не знаю.
- Не знаешь, зачем в горы ходишь?!
Я молчала.
- Ну ладно, не хочешь разговаривать, как хочешь, - сказал он и ушёл.
Я вылезла из палатки и пошла в лес. Отошла от лагеря подальше, села на землю и облокотилась на огромную сосну. Мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Особенно с московскими друзьями, которые только что прошли свой первый поход и были полны впечатлений. Я правда не знала, зачем я хожу в горы. Я не знала, зачем мне лезть на этот семитысячник, зачем так убиваться, подвергать себя такой опасности, а ведь там ледник с трещинами от первого до второго лагеря. Я никогда в жизни не прыгала через трещины. И вся загвоздка была в том, что скорее всего от базового до первого лагеря дойти будет легко, и вряд ли мне станет плохо в первом лагере на 4000, и даже если и станет, до базового я спокойно спущусь и одна по тропе. А если я всё-таки смогу пройти ледник и не свалюсь в какую-нибудь трещину, и мне станет плохо на 5000, во втором лагере, вниз я уже не спущусь. Все говорят, что ледник сложный. И очень большой. И тут либо всем придётся спускаться из-за меня и меня эвакуировать, либо мне придётся уже идти дальше «через не могу», либо я просто помру где-нибудь в снегах. Этого я боялась больше всего. Что мне станет плохо над ледником, откуда эвакуация весьма затруднительна. И да, я не знала, зачем мне всё это. Я всегда очень любила горы, но у меня никогда не было амбиций покорять вершины, и не было цели получить звание «Снежного Барса», о котором мечтали ребята из команды. Мне хотелось, конечно, ходить в походы посложнее и поинтереснее, чем тот, который мы прошли только что с новичками в Архызе. Но лезть на пик Ленина я тогда считала для себя прыжком выше головы. Вся проблема была именно в том, что у меня не было чёткого ответа, зачем мне это надо. И я просто считала, что мне это не надо. И тем более совершенно не верила, что это мне по силам. Наверное, гора почувствовала такой настрой…
Когда я вернулась в лагерь, мне передали, что приходил Илья, спрашивал про меня. Я порадовалась, что он меня не застал. Этот человек значит для меня очень много, он был первый, кто показал мне горы, и, если бы не он, возможно, вся моя жизнь сложилась бы совсем по-другому. И я всегда была очень рада увидеться. Но в тот момент с ним говорить мне хотелось меньше всего. Потому что я знала, что этот человек не постесняется и будет тыкать меня носом в мою безответственность, и будет прав. Но Илья не дождался меня и ушёл в свой детский лагерь. Вечером все сидели у тёплого костра, пели песни. А мне было очень невесело.
На следующий день мы вернулись в Ставрополь. Поезд у всех был только на вечер, и все москвичи разместились на день у Даши. Я тоже. Все радостно мылись после недели без душа, переодевались в городскую одежду, а потом собирались пойти погулять по Ставрополю. А я раскидала по креслу своё снаряжение и стала переупаковывать рюкзак: тёплую куртку, кошки, ледоруб, систему, жумар, карабины, ледобуры и прочее железо я оставляла на время Архызского похода у Даши. И теперь пришло время разместить это всё в моём рюкзаке. Все сегодня уедут в Москву, а у меня всё самое интересное только начинается – в ночь мы переезжаем в Волгоград, откуда у нас поезд до Душанбе. Я совершенно не хотела ехать.
- Так не езжай, если ты не хочешь, - говорила мне Маша, - Поехали с нами в Москву. Подумаешь, что там кто-то тебе сказал?
- Да я не то что бы не хочу… Я хочу ехать, но не хочу идти на вершину, - отвечала я.
- Так не ходи. Останься в лагере.
- Да, я не пойду. Я пройду, сколько смогу, - казалось бы, я уже давно это решила. Но что-то было не в порядке. Какое-то нехорошее предчувствие, что ли… Я совершенно бездумно перекладывала свои вещи с места на место, то убирала в рюкзак, то доставала… Маша обняла меня, и я еле могла сдерживать слёзы. Мы стояли так очень долго. Наверное, я наконец-то призналась себе, что все эти отговорки про то, что слишком сложно, что мне ещё рано, что нет снаряжения - ничего не стоят. На самом деле я просто боялась и не доверяла себе, своим силам и подготовке. И не доверяла людям, которые как раз в меня верили. Но на первом месте был простой страх за свою жизнь. Я осознавала, что иду на серьёзный риск и подвергнусь реальной опасности. И я не понимала, зачем это делаю.