Глава 1
Я с трудом открыла глаза, но, даже когда сделала это, то не смогла сразу сообразить, где нахожусь. Так бывает: ты просыпаешься утром, а вся комната куда-то едет, и едет, и снова едет… «Да когда же ты уже закончишь качаться?» — мысленно простонала я. «О, кажется, приехали: белая стена. А по ней ползет таракан. Тьфу, гадость! Или не ползет, и это просто мне на глаза упала челка?»
Я подняла руку, смахнула с лица волосы и осознала, что лежу на подушке под одеялом. Повернула голову и безошибочно узнала больничную палату. «Что вчера произошло? Где меня носило, и какого чёрта я ничего не помню?» Проверила руки-ноги — вроде бы двигались. Спасибо и на этом. «Так, ладно, нужно встать и осмотреться, хорошо бы еще зеркало где-нибудь найти. А потом, конечно, спросить, что произошло». Возможно, я побежала бы спрашивать сразу, но на дворе стояла ночь, и собеседника нужно было еще отыскать и, вполне вероятно, разбудить. С такими мыслями я встала с противно скрипнувшей кровати и убедилась, что в палате, кроме меня, никого не было. «Не дежурный день, что ли, у них сегодня? Но оно и к лучшему». Осмотр принес сразу две новости. Хорошая состояла в том, что мое тело было вполне здорово, если не считать повязки на шее. Оно гнулось, поворачивалось и нигде не болело. А плохая звучала просто: я была не в своем теле. То есть — в своем, но в его детском формате. Да-да, я тоже сперва не поверила, но в стратегически важных местах спереди и сзади все отсутствовало. Не то, чтобы там и раньше было много, — однако, факт. Нащупала родинку, чтобы убедиться, что тело все-таки мое. Родинка, как ей и полагалось, оказалась на своем месте под левой ключицей. «Говорят, во сне не чувствуешь боли» — вспомнила я народную мудрость. Поэтому ущипнула себя прямо за родинку — и открыла рот в немом крике. «Больно, больно, больно-то как!!!» Однако только рваное дыхание разнеслось по палате, потому что я боялась кого-то ненароком разбудить.
— Что же я за дура-то такая?! — зло прошипела самой себе.
Когда боль утихла, я осознала, что всё происходит на самом деле. Моя челюсть удивлённо поехала вниз, и я тоже поехала вниз. Так и села с открытым ртом прямо на пол. Ступор – он такой. Через некоторое время челюсть сказала «хватит» и защёлкнулась. Попа заявила, что на твёрдом ей сидеть не нравится, пора бы её хозяйке и честь знать. Ноги заявление поддержали, заставляя подняться и прийти в себя. Сна не оказалось ни в одном глазу, я была в шоке, но полна сил и энергии. «Собственно, какой смысл ждать рассвета? Рассвет – это люди, задающие вопросы. А я не готова отвечать на вопросы, мне бы для начала успокоиться и узнать самой хоть что-нибудь. Где-то же в коридоре должно быть зеркало?»
С такими размышлениями я осторожно вышла из палаты. Дежурный свет, конечно, не чета дневному, но его вполне хватало, чтобы уверенно ходить и даже бегать. Первым делом, я направилась на сёстринский пост, на котором никого не оказалось. Однотипные для всех больниц часы со стрелками показывали пятый час ночи. Пройдя по коридору из конца в конец, зеркала я так и не обнаружила. Зато нашла сестринскую и ординаторскую, бак для грязных вещей, мусорку и уборную. Вернулась на пост и села на стул медсестры. На столе в стаканчике стояли ручки. Рядом к картонке крепился список пациентов с номерами палат, в которых они лежали. Свою фамилию я нашла в палате номер три, ещё несколько человек находились в соседних.
И тут меня осенило: карточка! Где-то здесь должна находиться моя медицинская карта. Только вот, где? Вряд ли в столе, но всё же стоило проверить. На секунду меня кольнула совесть – нехорошо лазить по чужим вещам – но я её задавила. Мне нужна была информация – очень нужна. Ящики оказались не заперты, но искомого я в них не нашла. Только листы, тетради, какие-то бланки, ножницы и клей.
«Так… Ну и где ты можешь быть?» – я мысленно обратилась к документу. Оглядевшись, наконец, увидела старенький советский шкаф с закрытыми дверцами. Закрытыми на замок. Я посмотрела на шкаф снизу вверх, словно он был в чём-то виноват и, мысленно чертыхнувшись, придвинула к нему стул. «Как же плохо снова быть низкой, – размышляла я, забираясь на сиденье с ногами. – Ну а теперь, если я не ошиблась в человеческой лени…»
Ключ лежал на шкафу, и уже через минуту я отыскивала среди однотипных карт свою. Поиск осложнялся тем, что тонкие карточки в мягкой обложке крайне плохо стояли вертикально. Они всё время съезжали, заваливались одна на другую.. Нет, наверняка там была какая-то система, по которой ориентировался персонал, но мне о ней никто не рассказал. В общем, пропыхтев минут десять, я всё-таки нашла свою.