– Что случилось с моими родителями? – громко спросила я. – Расскажите!
Мужчины молчали. Они явно не были готовы к такому повороту событий.
– Ты совсем ничего не помнишь? – уточнил главный врач.
– Я не помню, – призналась я.
Мужчины, переглядываясь, вели безмолвный диалог. Не ругались, воздух не сгущался, и искры не летели. Они, казалось, просто не могли решиться рассказать мне всё как есть. «Ах да, – мысленно хлопнула себя по лбу, – меня же считают ребёнком».
– Пожалуйста, расскажите мне всё как есть, – взмолилась я, а мои руки сами собой сложились в характерный жест. – Вы хоть помощь мне сможете оказать, в случае чего! А если это сделают другие доброхоты…
Но договорить мне не дали. Михаил Сергеевич подошёл и крепко схватил меня за плечи.
– Они мертвы, – сказал он, глядя мне в глаза. – Все. И отец, и мать, и бабушка, и брат. Автокатастрофа.
Шок.
– Миша-миша, что же ты такой прямолинейный, – тихо проговорил Георгий Степанович.
– Не ругайте его, он хороший, – со слезами на глазах попросила я, прежде чем упасть в обморок.
Очнулась снова в палате. Но на этот раз не стала вставать, а, накрывшись одеялом, ревела в подушку. Себя было жалко. Но через какое-то время слёзы закончились, и я успокоилась.
Если честно, то в моей душе совершенно не жила никакая трагедия. Потому что у меня, лично у меня, никто не умирал. Это у местной Вилены погибла вся семья, мои же родные остались в параллельном мире. И в той реальности они вырастили в любви и заботе вполне здоровую, цельную и уже сформировавшуюся личность. Меня. Поэтому, какие-то серьезные потрясения моей психике не грозили. Но они точно грозили местной 11-и летней Лене, и я понимала опасения докторов. Видимо, мне придётся какое-то время играть не просто ребёнка, а ребёнка, переживающего драму. "Во всяком случае, пока я не разберусь, как так вышло и не найду способа вернуться в свою реальность".
Кстати об опасениях врачей. Меня же всё-таки закинуло в чужой мир? Закинуло. Пусть и не смерть близких, но тоже неприятная штука. И она тоже могла привести к каким-то последствиям для психики. Поэтому врачей я слушала. Кто ещё мог мне рассказать о таких вещах, если не специалисты? Тем более и Михаил Сергеевич, и Георгий Степанович показались мне вполне хорошими людьми. За время, проведённое в больнице, они, а также другие сотрудники, не раз заходили ко мне. Справлялись о самочувствии, кормили сладостями, давали советы. Главной их рекомендацией была максимально возможная стабильность окружающего жизненного пространства. Мне советовали жить, где жила, учиться в той же школе и с тем же классом, общаться с теми же друзьями, читать книги, смотреть мультфильмы, гулять на улице и т.д. Постоянные рутинные действия должны были помочь мне справиться с трагедией и жить дальше. Мне рассказали про моё дальнейшее самочувствие, описали возможные реакции, в том числе негативные. Проще говоря, предупредили, что я буду регулярно срываться, и это нормально. Частота и интенсивность истерик зависела от стабильности окружающей обстановки. Виды срывов тоже могли быть разными: от громкого крика с бросанием предметов до неподвижного лежания на кровати и взгляда в одну точку. На восстановление мне отвели год. Также была диагностирована амнезия, ведь я же не помнила всех тех событий, про которые мне рассказали.
А ещё мне подарили календарик с котёнком. Милый пушистик смотрел на меня наивными глазами и поднимал навстречу лапку. А с обратной стороны стоял год. 1991й.
«Ой, Боже ты мой!!! 91й, мать его, год! Да что б его… Да за ногу… Да три раза… Еще даже СССР не развалился... А будет инфляция и хаос, и страх, и голод...(далее нецензурно)». Я помнила это время, и я не хотела проживать его снова.
Вопрос безопасности встал особенно остро, и именно знание о предстоящих событиях напугало меня до чертиков. Я не имела работы и денег, не смогла бы купить еды и оплачивать коммуналку, не справилась бы с грабителями и прочими любителями халявы, которые разведутся в скором времени. Я не выжила бы одна в предстоящем хаосе, поэтому, осознав это, расплакалась по-настоящему.
Вскоре прибежала медсестра, обняла меня и стала утешать. А я узнала тётю Машу – двоюродную сестру моей матери. «Пора ломать комедию, раз уж сама судьба даёт мне шанс» – мысленно решила я.