«Хотя, нет, не совсем полностью, до потолка ещё есть место».
Идея возникла внезапно. Следовало торопиться, пока самочувствие снова не испортилось. Я поставила ботинок на первую полку и, цепляясь пальцами рук за другую, начала подъём. Наверху оказалось пыльно. Нет, не так. Наверху оказалось ПЫЛЬНО.
«То есть домовые эльфы убираются не везде», – констатировала я. Ещё одна правда о жизни уже не так, чтобы меня шокировала. Просто неприятность, но… как было спать в такой пыли?! Мои руки нырнули в сумку и принялись перебирать вещи. В поисках тряпки нашлась испорченная два дня назад мантия. Она послужила простыней, потому что ни сил, ни желания воевать с грязью у меня не осталось. Я положила сумку под голову и уснула.
Дрема подобна туману. Она окутывает сознание дымкой, стирает границы между сном и явью. Ты вроде бы уже улавливаешь сигналы из реальности, но всё ещё можешь общаться с подсознанием. И в этом подсознании меня гладила по голове какая-то женщина. Кажется, она что-то мне говорила, но ни её слов, ни как она выглядела, я не разобрала.
Меня разбудили голоса, которые прорвались сквозь дрему.
– Всё время здесь была, – сказал знакомый мужской голос.
– Но сейчас её здесь нет, – возразила Агата. Голос змейки я узнала даже через сон.
– Ну, может, ушла куда-нибудь, – предположил Ник. – В конце-концов, не вечно же ей сидеть в библиотеке, живой всё-таки человек.
– Может быть, – задумчиво произнесла хористка, немного постояла и, судя по звуку шагов, ушла. Через некоторое время ушёл и староста, напоследок хмыкнув. Я ещё не разлепила век, но словно вживую увидела, как парень пожимает плечами.
Через некоторое время я открыла глаза и посмотрела вниз. Агата вернулась, огляделась по сторонам и закатала рукав мантии. Поверх её школьной блузки красовался широкий браслет. Украшение представляло собой множество завитушек, инкрустированных камнями, один из них светился.
«Что это?»
«Что бы это ни было, для посторонних глаз оно не предназначено», – заверил меня голос.
А девушка тем временем несколько раз огляделась, сверяясь с браслетом. Потом опустила рукав и всерьёз задумалась. Я не успела решить, раскрывать своё присутствие или нет, вмешался случай. Я чихнула. Слизеринка мгновенно развернулась, и посмотрела наверх. Наши взгляды встретились. Брови девушки изумлённо взлетели, а челюсть попыталась встретиться с полом.
– Что ты там делаешь?! – Воскликнула она.
– Сплю, – честно призналась я.
– Дааа, – протянула девушка и мгновение сверлила меня взглядом. – Значит, говоришь, месячные? – прошептала слизеринка, и в её глазах полыхнул огонь.
«Ой!»
– Отмазка, конечно, интересная, – продолжила серебристо-зелёная. Не спускаясь с меня взгляда, волшебница достала палочку.
– Diagnosis! – прозвучало заклинание.
«Недооценила я слизеринскую проницательность».
Попадать под чары совершенно не хотелось. Я откатилась к противоположному краю шкафа и спрыгнула. По моим подсчетам, Агата должна была промахнуться, а стеллаж стать преградой между нами.
– Quaero, – добавила девушка, и луч, что должен был угодить в потолок, изогнулся.
«Ого! А так тоже можно?» – изумлённо подумала я.
Никогда прежде не видела, чтобы волшебники меняли направление уже созданного заклинания. И не читала о таком. В момент, когда я коснулась ботинками пола, заклинание змейки украсило мой лоб.
«Вот же гадство!» – я расстроилась.
«Нет, это – предусмотрительность»,– влез внутренний комментатор.
А ко мне уже подходила рассерженная Агата.
–Ты сказала – ничего не сломано, – напомнила она голосом, холодным как лёд. – Ты сказала, что не нуждаешься в помощи.
Агата была в ярости из-за меня. И плохо то, что я, при всех своих уже почти восемнадцати годах не понимала, что именно сделала не так.