Вынырнул из своих мыслей и уставился на светлого:
— Ты, похоже, не ногой ударился, а головой? Дай-ка посмотрю, заодно и удостоверюсь, что у тебя галлюцинации, связанные с восприятием времени.
— Ничего я головой не бился!
— Как не бился? Бился-бился! А иначе как объяснить, чего за ересь ты несёшь? Раз уж довелось встретиться, вместе дальше и пойдём! Сейчас только посмотрим, что там с ногой твоей, подлатать попробуем. Ты сам встать можешь? Надо бы тебя поближе к свету.
— Боюсь, что нет. Пробовал буквально перед твоим эпичным появлением — не вышло.
— Нет так нет. Сейчас подумаем, как тогда вытащить ко свету. Где там у тебя нога болит конкретно?
— Щиколотка, левая.
— Давай, я повыше возьмусь да выволоку тебя за ноги сюда? Подойдёт такой вариант?
— Погнали!
Сказано — сделано. Но тащить Светлого оказалось тяжелее, чем можно было предположить по его комплекции. Хорошо, что недалеко. Пару раз слышал скрежет зубов с его стороны — похоже, пострадал сильнее, чем говорил. В тусклом свете стало видно, что и лицо его ещё бледнее, чем казалось, а лоб покрывала испарина. Голова вроде без повреждений — не зашибся, а значит, временной парадокс может иметь реальное место. Если, конечно, он не в бреду, а это легко проверить. Спросил, выбрасывая в его сторону отогнутый вверх средний:
— Микт, а сколько пальцев показываю?
— Ах ты ж! Я ж запомню! — сердито пробурчал болезный в ответ.
— О, похоже больной не бредит. Голову всё же не зашиб! Хорошо-то как!
— Не зашиб! Я и раньше говорил это! Там рюкзак ещё мой возле стены, подтяни его тоже, пожалуйста.
Вернулся во тьму ниши, нащупал там искомый предмет, вытащил и его к свету, бросив рядом с телом страдальца.
— Что ж, больной, давайте приступим к ампутации! — осклабился я, присаживаясь возле пострадавшей ноги, вытаскивая нож и перехватывая его поудобнее. — Да не ползи ты от меня! Шучу я! Сейчас аккуратно штанину подрежу, посмотрим, что с ногой.
Микт чуть успокоился и перестал пытаться в ужасе отползти от меня, но настороженно смотреть не прекратил. Я же аккуратно поддел низ штанины, подсунул нож и сделал разрез сантиметров десяти. Твою ж! Постарался удержать выражение лица, но, кажется, не удался этот манёвр мне, потому как раздался вопрос:
— Всё настолько плохо?
Не зная, что ответить сразу, пожевал чуть губами, но произнес:
— Да Предел его знает. Я ж не лекарь, но выглядит паршиво. Распухла и отекла. Цвет тоже далёк от естественного — красный, прям как у вашего Чака! А ты ей вообще шевелить можешь? Пробовал?
— Да, пробовал, могу. Просто больно очень, но вряд ли перелом — скорее всего, растяжение сильное. С переломом доводилось сталкиваться. Там, правда, рука страдала, но и ощущения там совсем другие «радовали».
— Тогда сейчас понажимаю в паре мест, а ты скажешь, где больнее всего.
Но план потерпел неудачу — стоило лишь слегка коснуться, как в ответ раздался стон и всё тот же скрежет зубов.
— О-хо-хо, так дело не пойдет. Надо чем-то фиксировать лодыжку твою, но чем — ума не приложу. Нет у меня ничего подходящего.
— А что нужно-то?
— Какую-нибудь пластину небольшую, но жёсткую, лучше — две. Тогда шину можно попробовать наложить.
— В рюкзаке у меня, в боковом кармане блокнот-альбом для рисования есть. Взгляни, может подойдёт?
Открыл карман рюкзака в поисках озвученного, достал, в тусклом свете прочтя надпись на обложке — «Бестиарий», с весьма умело нарисованной картинкой Радужного Единорога. Насколько ж колоритная тварь! Блокнот оказался весьма толстенький, из грубой, скорее даже жёсткой бумаги — современной далеко до той, что была в прошлом. Но сейчас это очень даже хорошо — то, что нужно! Приподнял ногу пострадавшего, подсунув под икру рюкзак, чтоб щиколотка оказалась на весу. Достал одну из одёжек, к которой не так давно значки цеплял. Отпорол один кусок, скомкав из него плотный клубок, и протянул Микту:
— Держи, закуси.
Пока дожидался, чтобы тот сделал это, надрезал ещё в паре мест вещь, окончательно приводя её в негожий вид, но зато получая своеобразные завязки-шнурки, которыми и затяну потом самодельную шину. Сделал пару нетугих оборотов тряпицы вокруг лодыжки, чуть согнул блокнот и приложил его поверх неё, затем снова несколько оборотов тряпицы, уже более тугих. Пока проводил операцию, старался отрешиться от звуков, раздающихся со стороны головы Светлого. Проверил, чтобы между повязкой и кожей ноги проходил палец, после чего завязал импровизированные шнурки очередным хитрым узлом — рифовым. Почему именно им? Банальный «бант» не подходит — предстоят нам дальнейшие приключения, а этот узел может при движении развязаться в самый неподходящий момент. А двойная скользящая петля не подходит из-за материала шины — не эластичный он ни разу. Потому затянул покрепче выбранное решение и отчитался: