— Это же массовое самоубийство! — вскричал я голосом не удержавшись.
— Самоубийством это было бы, если процесс стирания не начинался бы по нашей же вине. И бежать нам некуда. Стирание поглотит всю планету, на день раньше или позже, мы отправимся в великую пустоту. А отправиться, не предав себя и всё, что выстрадали наши предки, но проявив силу воли в смирении, — определённо стоит одного ничего не значащего дня жизни.
Мы уже дошли до восточной границы сада и повернули обратно.
Ну, приехали! Только расслабился и полюбил это место, и вот, на тебе! Я стиснул кулаки. Но бить было некого. И от этого было ещё больнее на душе. За восточным утёсом забрезжил рассвет, и листья на яблонях окрасились алым предвестником скорой неминуемой гибели. Может, попробовать отправится обратно, на утёс, в тот дымный лес, и найти путь домой? Да глупость. Что я найду в этом дыму, который уже наверняка заполз на вершину.
— Неужели, с этим вообще ничего нельзя сделать? Ну так не бывает! — яростно прожестикулировал я.
Элеосин снова открыл глаза, посмотрел на меня и я, о чудо, увидел там явно читаемую надежду.
— Именно поэтому мы тебя пригласили. Я упоминал сообщение из Рунтаина. Так вот, глава этого поселения, Гровелин, наткнулся на ряд интересных совпадений, изучая отчёты специалистов по изменениям. И последней точкой в этих совпадениях стал ваш поход на утёс. Теперь с уверенностью можно сказать, что изменения, по крайней мере, их быстрое усиление, — вызваны искусственно.
Я вскинул брови.
— Искусственно, а так можно? Но кому это нужно? И зачем? Что за бред? — посыпал я вопросами.
— Как именно это происходит, неизвестно, но с искусственными изменениями явно связана стела в землях Суин.
— А что это за стела? — быстро спросил я.
— Не известно, появилась однажды ночью будто ниоткуда. Пятьдесят четыре оборота назад. Даже сами жители Суин понятия не имеют о её происхождении. — Элеосин повёл нас по одной из боковых дорожек.
Вот тебе на. Такая огромная конструкция взяла, да и просто появилась ночью. Делов-то. Если бы об этом рассказал не Элеосин, а кто-нибудь другой, подумал бы, что врёт, как дышит. Но от этого человека веяло такой силищей, ощущаемой физически, что каждое его слово словно впечатывалось в подкорку.
— Так, а что от меня-то требуется? — я попытался собраться с мыслями.
— Через два периода Кили отправляется с хранителями знаний в исследовательскую экспедицию к стеле. Судя по тому, что рассказывал Като, ты пришёл из довольно высокотехнологичного мира. Кто бы ни установил стелу, это явно высокоразвитая цивилизация. У нас в долине нет никого, кто мог бы хоть как-то оценить принцип работы этого устройства. Мы — земледельцы, каменщики, столяры, ткачи, но не… — Элеосин запнулся, — Как это у вас называется? А, — инженеры.
— Но я всего-то аналитик. Мои познания в инженерном деле ограничились теорией в университете. А сейчас могу только стучать по клавиатуре.
Элеосин и Армант переглянулись, и я осознал, что «университет», «стучать по клавиатуре» для них просто бессмысленный набор слов.
— В общем, нет у меня никаких знаний. Вряд ли смогу помочь хоть что-то выяснить у этой стелы.
— Ты даже не подозреваешь, насколько можешь быть полезен, — Элеосин опустил руку мне на плечо, и она будто придавила к земле, — Умеешь ездить на лошади?
— Что? — растерянно спросил я.
Со стороны дома, куда мы уже почти подошли, донеслись нежные протяжные звуки бамбуковой флейты.
— Это Мида встречает рассвет, — пояснил Армант.
— Отлично, значит нас ждёт чай, — улыбнулся Элеосин и зашёл в дом.
Ваго и Ори уже не было. Мы долго сидели молча, медленно глотая горячий и действительно очень вкусный чай под звуки флейты. Когда мелодия стихла, Армант кивнул мне, мол, пора домой. Он проводил до двери и медленно прожестикулировал: «собирайся, послезавтра на рассвете выезжаешь». Я только собрался спросить куда, как и с кем, но равнодушная дверь уже закрылась перед моим носом.
Глава 6. В Путь
Волны пенились, скручивались, рассыпались брызгами и накатывали на песчаный берег. Ветер порывами разносил солёный мокрый привкус стихии, подёргивая редкие сухие травинки. Рослый мужчина в чёрном развевающемся плаще до ног, смуглый, с сухим обветренным лицом, высокими скулами и проваленными щеками задумчиво смотрел вдаль, где почти над линией горизонта висела огромная луна с хорошо просматриваемыми очертаниями гор и кратеров. На плаще со стороны спины пульсировала кроваво-красная пиктограмма размером с футбольный мяч в виде неопределённого набора переплетённых линий.