Возле его шатра молча стояли двое сыновей, хмуро и сочувственно смотря на Сагарда.
— Что-то случилось?
Выдержав паузу и будто, собираясь с мыслями, старший прошептал:
— Скара…
— Что с ней?!
Сагард молниеносно слетел с коня и забежал в шатёр. Пахло невыносимо. Бледная супруга лежала на кровати неподвижно и, казалось, даже не дышала.
— Скара! Солнышко! Как ты?
Сагард рухнул на колени у изголовья кровати, и крепко сжал руку жены. Она попыталась повернуть голову, но, видимо, уже не хватало сил. Скосила глаза в сторону мужа и с бульканьем произнесла:
— Я так рада, что ты успел, Гарди. Хочу попрощаться.
На глазах Сагарда выступили слёзы:
— Сейчас, родная. Давай воды принесу. Может быть, ещё что-нибудь нужно?
— Не перебивай. Дай сказать. — Скара нашла-таки силы повернуть голову, — Я знаю, ты воин. Смелый, храбрый и отважный. Но прошу, запомни на прощание, — она громко закашлялась, — любовь превыше всего. Слышишь, Гарди, любовь! Пожалуйста, не забывай это! Прощай! Увидимся по ту сторону, в блаженном мире Духов…
Губы Скары застыли в полуулыбке. Глаза превратились в два стеклянных шара. Её не стало. Как не стало и той половины Сагарда, нежной и доброй, которая всю жизнь компенсировала его жёсткий, вспыльчивый и непримиримый характер. От главы семейства остался лишь воин, жестокий и кровожадный.
Сагард вздрогнул и закричал в потолок:
— О нет! Скара! О Духи! Почему!
На крик в шатёр вбежали сыновья и резко остановились.
— Она ушла?
Сагард еле заметно кивнул, продолжая крепко сжимать кисть почившей супруги.
Предавать земле умершего было принято незамедлительно, чтобы путь в мир Духов был ничем не омрачён. Примерно через два часа, когда все приготовления были завершены, похоронная процессия двинулась в степь. Возглавляли её внуки Сагарда, которые несли Скару, покрытую белой тканью, на наскоро сбитых деревянных носилках. За ними тонкой струйкой текли остальные члены семейства. Завершала процессию Ваннора при полном параде, пугая степных птиц резкими горловыми выкриками.
Шествие завершилось у ничем не примечательного камня в степи. Члены семейства обступили носилки, образовав большой круг. В центре остались Сагард, Ваннора и два внука. Сагард достал из клетки специально пойманного перепела и быстрым движением свернул тому голову. Ваннора взяла тело птички и подняла над головой, держа обеими руками:
— Мы провожаем вашу дочь, о Духи, в последний путь. Пусть этот перепел будет её проводником во тьме перехода.
Она громко стукнула зубами, отчего Сагард поёжился и принялась кружиться, произнося неведомые горловые звуки всё громче и громче. Помимо зубов стали пощёлкивать и кости животных, закреплённые на её платье. Внуки взяли лопаты и принялись быстро выкапывать яму.
Смеркалось. Через полчаса яма глубиной примерно полтора метра была готова. Внуки осторожно погрузили тело Скары на дно и положили ей на грудь перепела. Сагард с горечью посмотрел на тело почившей супруги, бросил символическую горсть сухой земли и махнул рукой. Через минут десять о месте погребения напоминал лишь клочок рыхлого грунта. Четыре всадника несколько раз проехали по нему взад и вперёд, полностью стерев следы могилы. Члены семьи ещё немного растерянно поглазели на следы копыт, после чего такой же тонкой струйкой потекли обратно к шатрам. У могилы остались только Сагард и Ваннора.
— Я старался, Скара! Но ничего не мог поделать. О, Духи, за что?!
Сагард нежно поглаживал безымянный камень, опустившись на колени.
— Когда она доберётся до мира Духов — достигнет блаженства. Всё будет хорошо, Сагард. И ты её найдёшь, когда туда попадёшь, если по-настоящему любишь, — Ваннора положила руку ему на плечо.
— Мы увидимся, родная. Я обязательно тебя найду в мире Духов, будь уверена! Это всё проклятые алсины! Час расплаты близок, держитесь, неверные!
Ваннора не стала остужать гнев Сагарда, указывая ему на то, что алсины здесь совершенно ни при чём. Более того, она сама собиралась сопровождать главу семейства в карательном походе. Долгие года прозябания в своём шатре, будто в заточении, изрядно утомили. Душа жаждала приключений. И она поддерживала Сагарда в его кровавом начинании, не признаваясь даже себе в мотиве такого согласия.
Ночь надвинулась на долину, укрыв её тёмным покрывалом. А от Скары остался лишь маленький серый камень, хранящий воспоминания в сердцах близких. Как и тысячи других безымянных камней над могилами, разбросанных тут и там по Суин. И когда близкие умирали, эти камни переставали быть камнями воспоминаний, а становились просто камнями, готовясь принять в своё лоно нового усопшего и память родных о нём.