Он разомкнул ладони, одной рукой схватив меня за запястье, а скрюченными пальцами второй провел по столешнице. Ногти отвратительно скрипнули, содрав слой старого лака.
Я шарахнулась, пытаясь вскочить со стула, но ноги не слушались. Пальцы на моей коже были влажными и холодными, они впивались до боли, ладонь начало колоть иголочками.
- Не лезь.
Он будто размывался, контуры смазались, подернувшись туманом, только пристальный взгляд слепых глаз зрачок в зрачок. И ледяное касание мертвых пальцев на запястье.
Я все-таки смогла вскочить, резко взмахнув руками, что-то сбила и метнулась прочь, прижавшись спиной к крашеной стене.
Остывший чай из перевернутой кружки уже дотек до края стола, тонкой струйкой падая на пол. Отброшенный блокнот полетел к плите и теперь белел растрепанными страницами. Ручка и вовсе нырнула под холодильник. Тот как раз перестал тарахтеть и, дернувшись, замолчал.
Никого.
Господи, да я же просто уснула! Сама не заметила как, улеглась на стол, подогнув под себя руку, вот и ладонь до сих пор зудит и покрылась мурашками от возвращения чувствительности.
От облегчения впору рассмеяться, но суматошно колотящееся сердце и дрожащие коленки не располагают к улыбке. Чертово подсознание. Надо же было вылезть в такой форме. Я и так прекрасно понимаю опасность магов, и лезть в их дела не собираюсь, но раз уж откомандировали проверить арену, сделаю это на совесть. А там уже с полученной информацией пусть делают, что хотят.
Час ночи. Остро захотелось набрать номер сиделки отца, убедиться, что всё в порядке, но, подумав, отказалась от этой мысли. Она обязательно доложит о внеурочном звонке, а у меня и так недавно заваленный тест над головой висит. Завтра, как только проснусь, сразу свяжусь, осталось потерпеть всего несколько часов.
Подтерев чай, к которому так и не притронулась, и с трудом выковыряв из узкой щели ручку, я окинула взглядом кухню. Чисто, почти стерильно. Разве что мебель старая. И три параллельные царапины на столешнице, которые я раньше не замечала, но в сон они все-таки пробрались.
До самого утра мне снилась всякая гадость, то я за кем-то гналась, но не могла догнать, то кто-то гонялся за мной, и убежать не получалось, но проснулась в ещё более дурном настроении, чем ложилась. Судя по тому, что первое, что ощутила, это назревающий в соседней квартире скандал, не мне одной день не сулил ничего хорошего. Что там не поделили Антон с Надей, не знаю и знать не хочу, поэтому, старательно давясь крепким кофе, привела себя в порядок и позвонила в клинику.
Как и думала, с отцом всё было в порядке, уже проснулся, позавтракал, готовится к процедурам. Голос сиделки был бодрым и сладким, а ещё таким оптимистичным, что хотелось бросить трубку. Можно даже в стену.
И мне, и ей, и лечащему врачу прекрасно известно, что надежды на восстановление функций нет. Слишком обширные поражения, слишком долго папа пребывает в состоянии овоща. Нет, он способен двигаться, вот только ни ухаживать за собой, ни просто осознавать, что происходит и кто он вообще такой, не может. И не сможет никогда. По всей видимости, руководство клиники старалось убедить родственников своих постояльцев, что вот-вот произойдет коренной перелом, ну, вот ещё чуточку… Может, и правильно. Во всех сторон. Потому что деньги они брали немалые, но и уход обеспечивали хороший, а что пытаются поддержать, так это не наказуемо. Вот только не всегда нужно дарить напрасную надежду…
Суть конфликта между братом и его девушкой я выяснила, попыталась сдержать неуместный смех, но получилось так себе. Надя, похоже, даже немного обиделась на мою реакцию, но ни подсказывать, ни давать советы я не стану. Да, Антон в неё влюблен, и, как мне кажется, это что-то принципиально отличное от того, что было раньше. Насколько могу судить по его предыдущим отношениям. Но как-то помогать – увольте. Пусть сами разбираются, учатся друг друга слышать, приходить к компромиссу. А читерство это не наш метод.
Обещанный умелец на все руки уже ждал возле порога, когда я остановилась у дома. Невысокий мужчина лет пятидесяти, немногословный и серьезный до оскомины, буквально за полчаса сменил мне замки, убедился, что верно запомнила, какой каким ключом открывается и отбыл, за всё это время выдав едва ли полтора десятка слов. И меня это полностью устраивало.