Адель:
Помолчи!Как больно. Правое крыло, похоже, не на месте.Но боль! Какое чувство! Я и не знала, что так бывает.Как вы живете с ней, не убывая?
Пабло:
Заговорила! Пики – крести!Обалдеть, не встать! Как звать тебя, краса?Какое имя выдано созданью при творенье?Давай я посмотрю на правое крыло,с момента перевязки три часапрошло.Все, как одно мгновенье,пролетели. Как будто времени в природе больше нет.
О, дорогая, нам не повезло!Крыло-то просто так. Уж ни на чём не держится.Вот я его тяну, и вот оно отпало.Повернись на свет,мне плохо видно.
Адель:
Теперь под ним всё чешется.Нет,не достать рукой, но боль пропала.
Пабло:
Вот видишь, не обидно.Лишь отдала полёт, как появилась речь.Зовут то как? Как обращаются к тебе в молчанье?
Адель:
Дай поразмыслить. Есть что на плечимне набросить? Чуток знобит.Мне говорили – грациозна, и полёт мой лёгок.(Ах да, полёт теперь у вас – походкабез изменения орбит).Тут весит всё. Так, строгоговоря, лишь бег есть быстрое движенье.Но не сегодня. Пока ещё постель.Пока привыкнуть надо. Ноет шея.А звать? Зови меня Адель.
Да, вроде бы находка.Мой здешний слух не режет это имя.С него земную жизнь свою начну.
Пабло:
Но как же ты общаешься с другими?
Адель:
Мы ангелы, нам фразы ни к чему.Какая мерзость: мысль оформить в звуки.Прямую связь отдать в обмен на слово?Как точность можно поменять на мукиобъяснений? Не лучше ль промолчать,чем быть непонятым в процессе разговора?
Пабло:
Боль кончилась? Иль мне позвать врача?Ах да, врачи не ходят по домам в моём столетье.
Адель:
Не надо доктора. Взгляни на левое крыло,перо упало. Третьеуже с момента переноса в дом.
Пабло:
Гляжу. У основания всё снесло,здесь под крылом,как рваный шрам. Болит?
Адель:
Скорее жжёт, но так вполне терпимо.Залей водой. Потом пусть сохнет. Всё – пустяк.Здесь эти крылья так ранимы.Они перо и кожа плюс костяк.Там где была я – крылья мнимы.Подумаю, и вот оно, крыло —перемещенье просто: мысль о цели,и цель достигнута. Прикрой стекло —свет фонаря так ярок на постели.
Пабло:
Задернуть штору. Она же так ослабла!Пускай поспит. Как сложен мир. Кому бы рассказать,так не поверят.
Адель:
Как зватьтебя, спаситель?
Пабло:
Пабло
Адель:
Проверь, что ты закрыл все двери.Я буду спать.
V.
Бард:
Плита полупрозрачного металла перегораживает келью.На ней набросанные горкой свитки.Пред ними Загадор, в растерянности, рядом с Исабелью.Он хмурится, она с улыбкойразглядывает жёлтую от старости трубупергамента, и верх, и низраскручивая сразу.Трубу, теперь растянутую в плоский лист,она придерживает но́гтем над собой в пространстве.
Расправленная секция ползёт, не быстро(ведь древний свиток тот не стойкий)краями крутится, как в танце,а серединою висит на месте, и там бегутнеторопливо друг за другом строки,так что пергамент, их несущий, не заметен глазу.
Тут Загадор себя вдруг хлопает по лбу.
Загадор:
Невозможно!В этих старых рулонах что-либо найти невозможно!Ну когда они всё оцифруют, уже ли так сложно?