Очнувшись на двуспальной койке с рядом сидящей Астрой приодетой в военную форму, уложенными волосами под чепчик с вогнутыми внутрь краями. Позади стоял военный с бесчувственным лицо. Глубоко вздохнув поперхнулся кварцованным воздухом. Цоканье туфлей по керамической плитке, — режущая глаза своей белизной — привели в окончательное пробуждения, а поцелуй шершавых губ, приятно вяжущих своей однородностью с моим организмом, напомнило холодеющий труп и те усилия сопровождаемые звуками заставляющими пожалеть о наличии слуха как такового, отголоски их навсегда отпечатались в памяти, и четкости воспроизведения нечего бояться: размагничивания, вирусной атаки.
— Пришлось изменить планы, -заговорил знакомый голос, — ваше естественно выздоровления -не без помощи меня в оживлений, — затянулось на пару месяцев, по этой причине пришлось использовать все имеющиеся в распоряжений возможности для оттягивания полномасштабного захвата. — Бархатистость в голосе, переборки пальцами: разминая большим все остальные; покашливания и проглатывания слюны, отсутствия и малейшего следа автоматизма, очень естественно, — отлично приспособился, раньше он подобного не делал, предвкушаю увидеть его улыбку.-Запечатывания леса, огненный заслон: первое исчерпало себя за короткий период, того следовало ожидать, второй способ опасен, но выполняет свои функций. Подготовка к отлету займет пару часов — время в вашем распоряжений. Крепись малец.
Разъехавшиеся губы, именно не приподнятые, а ушедшие на противоположные скулы, и выдвинутые два ряда зубов, могущие посоперничать с форой в пару оттенков с полированным кафелем, показали мне что звериный оскал не так уж и плохо, разумеется, если вас от него отделяют прутья вольера...Можно и без вольера.
— Беонов, пожалуйста, прекрати. Все остальное усвоил на ура, а улыбка патологически отторгается его лицом.-Осевший голос, вымученная улыбка: кто передо мной? Доверять внешности после стольких наглядных ее воссозданный, извольте.
— Твоя правда, любимая. Надо идти — подготовится к полету.
Она не сопротивляясь дал себя поцеловать в щечку.
— Не понял, не понял, мною только что виденное: явь или сон? Любимая? Куда подевался Грох, и кто вы такая, консул-делегат его расы? -Полушутя, полусерьезно, озадаченный увиденным.
Холодная рука проскользнула в мою, второй она сняла головной убор и парик. Пролысины головы занимали розово-бледные отверстные шрамы. Снятые нательные пластыри, которые зрительному обнаружения не поддаются, выказали другие следы: фиолетово-черные четыре воронки, в два мизинца шириной, делили меж собой щеки открывая ряды белых зубов, керамической белизны. Если понимать под щеками какое-либо кожное покрытие, предотвращающее выпадения пищи или проливания жидкостей, тогда, если не брать в расчет нарушения цел… Да кого я пытаюсь обмануть, Астриное лицо с обозначенной каждой косточкой — осунувшееся или аскетичное, на ваш выбор, все равно слова здесь бессильны; вы бы знали каково видеть человека в расцвете сил, в лучшем его виде, а впоследствии наблюдать, в моей ситуаций проснувшись, увидеть абсолютную противоположность, — мягко говоря отталкивало, хоть и была в нем симметрия, только неживого человека, а постройки. Пугающей и чужой. Высвободив руку, она не сводя глаз с моего лица расстегнула пояс, стягивающий в центре жакет, сбросила его и застыла на второй пуговице блузы. Широкие штаны на подтяжках мало компонировали с каблуками. Присев на краю кровати, она начала говорить:
— Грох… А это ты его так назвал, он только что был перед тобой. Дмитрий Беонов — министр обороны. Простая формальность для поддержания огненного заслона вокруг леса. Я дополнения до вынужденной формальности — жена Мария Беонова. Не больше и не меньшее, впрочем, для тебя тоже.
Откинув простыню, попытался притянут Астру к себе. Мое касания вызвало сдавленный плач и протест. Вытянувшись на всю площадь кровати, опираясь коленями (военные кальсоны своей эластичностью позволяли проделывать и посложнее акробатические номера, а заскрипевшие суставы, смущали разве быстро стихшим звуком), я застыли смятенный. Тяжело вздохнув, она на что-то решилась. Притворив двери, оклеенные с обеих сторон черной пленкой, как и вся комнат кроме пола, она отдала приказ караульному никого не впускать, как минимум ответ: «Есть, никто вас не побеспокоит», указывал на то. Сбросив с себя одежду она показала весь масштаб катастрофы одного залпа отравленных щепок или нескольких. Кольев, если исходить из розово-бледных шрамов отсеивая мелкие фиолетово-черные дыры. Стянутые нитками, воспалено красные, выглядели свежо, будто прошло не больше суток с момента их нанесения. Одевшись она решительно направилась к выходу, заметив мое отвращения которое проступило помимо моей воли. Рывком догнал ее, когда она застыла перед выходом не разворачиваясь ко мне, правда, к неожиданно возникшей жгучей боли привык не сразу. Не обращая внимания на детские кулачки осыпающиеся меня ударами, донес их госпожу до кровати усадив подле себя, а сам, вынуждаемый болью прилег возле, обхватив аккуратно ее талию (в той области тоже хватало ран),подавляя попытки вырваться. Окончательно смирившись что ей не уйти, -хотела ли она этого по-настоящему? Сомневаюсь, -заговорила: