Но судить о ком-то презрительное занятия. Тем более я предупреждал ее. Спустя трое суток ее мать громогласное причитала на веранде, недавно сколоченной отцом и мной. Черт с ней, других проблем хватает, притом всем, я не забыл, кто отпустил железяку сде́лавшую меня «профнепригодным».
Основные бреши залатал, несколько месяцев лишений и обустроюсь с полным комфортом. Видения, в разнобой демонстрируемые мне, затяженостью всегда были не больше одного часа, появляясь ближе к вечеру, после отъезда стали намного продолжительнее. Иногда вытесняя или залезая в покойный час, когда веки закрыты, а ночные обитатели леса не умолкая горлопанят нисколько не тревожа сон. Царство сновидений витающее в высших сферах, дающее все, независимо от чистоты совести, всегда запускало меня в придворки выстроенных из аспидных панелей. Разуметься, теряться в догадках меж сном и видениям не приходилось. Время теряло облик в рутинной текучке. В первые месяцы часы распределялись в двух направлениях: внеурочная работа и обратная дорога, ставшая на порядок длиннее и извилистее. Учения приходилось откладывать; еле теребя ручку делаю очерки. Несколько слов, описывающие наваждения. После усталость берет свое. Хотелось бы с похожей легкость изъятых учений убрать парад мрачных видений. Они стали донимать, требуя, не понимая чего сами. Предзнаменуя повышения зарплаты? Размечтался, вернее стесанные головы, ой, профессиональный лексикон, срезания. Впрочем, я должен совладать собой и подсесть на успокоительные. «С потом выйдет» — да, Андрей? Тоже мне советчик.