Эпилог: Чертовщина.
Александра долго думала делать ей это, или не делать. Если она это сделает, то её карьера, жизнь, могут рухнуть. Такие шаги всегда даются сложно. На них нужно по-настоящему решиться. После них мир вокруг тебя меняется – навсегда - без какого-либо шанса вернуть всё назад.
Глубоко вдохнув, Александра нажала клавишу «Enter». Она послала информацию со своего личного ноутбука во всемирную сеть. Теперь люди узнают правду.
Правители государств замешанных в исследовании места падения метеорита, решили скрыть тот факт, что именно из-за их решений мир теперь рушился. Они замолчали правду, заставили Александру подписать мерзкие бумажки. В них было написано, что она будет помалкивать обо всём увиденном и услышанном.
Девушка не смогла такого стерпеть. Она собрала доказательства и опубликовала их в интернете. Всё это она совершила грязно, наследив кучу раз, и теперь была полностью уверена, что за ней придут.
Так и случилось.
В дверь её комнаты постучались.
Александра встала из-за стола, подошла к двери и открыла её. За ней стоя сам глава безопасности полковник Лопухин, с двумя мордоворотами.
- Опоздали. – Сказала Александра офицеру равнодушно. Она уже смерилась со своей судьбой.
- Вы сделали большую ошибку Александра Сергеевна. Арестуйте её.
Бугаи обошли полковника, вошли в помещение и заломили руки Александре, словно та могла им сопротивляться.
Браслеты наручников сомкнулись на кистях рук девушки, и её согнутую вывели в коридор.
Полковник взял со стола ноутбук и пошёл следом за подчинёнными.
Александру вели к лифту. Встреченные по дороге коллеги выпученными глазами глядели на шествие.
- Нечего тут смотреть. – Не выдержал один из громил, когда на него уставился очередной учёный.
Александру ввели в лифт и прижали к ближайшей стенке. Ей не давали отойти от неё, удерживали сильной рукой.
Девушка всё думала: её держат, потому что этим двум нравиться до неё касаться, или они и вправду думаю, что она настолько опасна?
Полковник нажал на кнопку и двери лифта закрылись. Цифры на табло показали, что лифт начал опускаться.
На минус пятом этаже, двери отварились и Александру резко оторвали от стены.
Коридор, в который её завели, был получше той сине-белой однообразности, в которой Александра жила вот уже несколько недель. Ну удивляться здесь нечему, всё же для глав убежища делалось.
Александру затолкали в кабинет с табличкой: «Нач. уб. Борис Габидуллин».
Хозяин кабинета уже ждал гостей. Девушку усадили напротив него.
Габидуллин опёрся о стол локтями. Он был толстый, даже слишком; короткостриженый, седеющий с большими, вечно изучающими тебя глазами.
Полковник положил перед начальником ноутбук и отошёл в сторону. Его громилы встали у двери.
- Ну, вот зачем вы так Александра Сергеевна? – Спросил Габидуллин, раскрывая ноутбук. – В столько неподходящий момент решили предать, а. Стыд вам и позор.
Он пролистал то, что понаписала Александра. На его лице не дрогнул ни один мускул.
- Вам что, плевать. – Выплеснулось из девушки. Её показное спокойствие рухнуло, как плохо закреплённый занавес.
- Нет, конечно. То, что вы сделали ужасно, но это ничего не изменит, при сегодняшней-то ситуации. Дан приказ о консервации убежищ на максимально большой срок - это значит, что всё очень серьёзно и ваши каракули, просто пшик. Вы зря рисковали: скоро на поверхности будет некому читать это.
- Вы так говорить словно…
- Я не изверг, если вы об этом. У меня жена и дети остались там. И они погибнут, как и остальные. – Габидуллин печально посмотрел на фотографию в светлой рамке. – Наши войска и войска всей Европы не справляются. Мы уже сбросили десятки ядерных зарядов на этот «Лес», применили напалм, химию. Всё бесполезно. Эвакуировать всех не возможно. Спасаться только те, кто сможет в давке забраться на корабль и доплыть до других материков… Наверное.
Александра промолчала.
Габидуллин оторвал взгляд от фотографии и жёстко сказал:
- Вас отправят в карцер на неопределённый срок. Вас будут судить. И поверьте мне, приговор будет суров, подстать времени. Уведите её.
Александру опять схватили и повели прочь.
***
Девушка сидела в камере вот уже неделю. Из развлечений у неё, было лишь любование на стену; из еду - сух паёк, чей вкус варьировался от безвкусного, до противного.
За Александрой никто не приходил. Может времени на неё ни у кого не было, а может суд прошёл без её участия.