- Не надо те щас тормозить хач ебаный. – Сказал полноватый человек в чёрном и потыкал в Рустама стволом автомата.
Грузовик развернулся и поехал. Рустам за ним любимый автобус погнал.
Пассажиров отогнали подальше от выхода и усадили по местам, обильно матерясь и угрожая оружием.
Вадим чувствовал, как Арина вся тряслась. Дикий ужас, ознобом пробегал по ней.
- Успокойся Арин. Успокойся. – Просил Вадим, но девушка не успокаивалась. Она не могла. Слёзы заливали её лицо.
- Заткнулся блять! – Наорал на Вадима человек с особо мерзким голосом. – И сучку свою успокой, а не то я ей въебу, и не посмотрю, что она брюхатая!
Вадим прижал к себе Арину, вытер ей слёзы, начал нашёптывать на ухо.
- Успокойся. Вспомни о чём-нибудь хорошем. Да вот хоть, как мы в Сочи ездили, загорали там, в ресторан ходили, в кино. Свадьбу нашу вспомни. Сейчас нельзя плакать, если мы жить хотим.
Прополз час; ни больше, ни меньше. Грузовик, а за ним автобус, съехал с основной дороги, проехал по узкому пути, потом повернул на ещё более тесную дорогу. Один поворот пересёк, второй.
Ещё через десять или пятнадцать мину, из спор возникла стена с колючей проволокой наверху, да приземистое здание.
За его углом прятался проезд. В него скользнула техника и дверь по одному нажатию кнопки, закрылась.
Пыльца стала оседать, пространство уже не могло за ней прятаться, поэтому пленники разглядели, куда приехали - в тюрьму, в исправительную колонию, если быть точнее; далеко не маленькую, с двух и трёх этажными зданиями, осыпающимися, оголяющими кирпичное нутро.
Часть из них недавно видимо забросили. В брошенных зданиях, были разбиты окна, а у стен имелись дыры от пуль и не достающие ошмётки. На асфальте валялись гильзы, досыхала кровь, впитавшая в себя споры.
Грузовик, да не просто грузовик, а автозак, затормозил. Рустаму тыкнули в спину автоматом - приказали так, тоже затормозить.
Сбоку от техники, расположилось здание администрации: беленькое, ухоженное, с плохо вытертым кровавым пятном на входе.
- Всем встать, сумки взять, к выходу! – Приказали пленникам.
Вадим поднял шатающуюся Арину, взвалил на себя все три сумки.
- Закрыть лица руками и на счёт три побежали к зданию! – Всё орал главный.
Дверь открыли, пассажиров вытолкнули стволами автоматов из автобуса. До парадной двери здания было всего три метра, но как же тяжко оказалось их пробегать людям, растерявшим все силы от страха.
В помещении царила духота и влажность. Пол только недавно намыли; он ещё толком не обсох.
За зарешечённой стойкой стоял не обычный дежурный: на нём была одета чёрная зековская роба, зубы его почернели и сгнили от чифиря, а лицо источало похоть, при взгляде на женщин.
- Вперёд блять! Не тормозить! – Подталкивал пленников человек с автоматом. У него был снят противогаз. И лучше бы он этого не делал: лицо у зека, больше походило на пересохший фрукт, покрытый наколками, чем на часть людской физиологии.
- Эй, Шустрый, открывай! Я к Клыку гостей навёл! – Крикнул зек.
Некий шустрый, высоченный, пузатый зек, открыл дверь с надписью: «Начальник колонии». Под этой надписью, имя явно не оригинальное, написанное фломастером: «Клык».
«Гостей» втолкнули в кабинет. Там сразу стало тесно, а через пару секунд ещё и душно.
За столом начальника, посиживал наименее подходящий на эту должность человек: пожилой, в тюремной робе, худой, в наколках с ног до головы. Рукава у робы засучены, пуговицы расстёгнуты, волосатая грудь и впалый живот, голые. Каждая наколка старая, начавшая выцветать. Ну и как последний штришок, фуражка на лысеющей башке.
- Кто это Квас? – Спросил авторитет.
- Беженцы и вояки в придачу. Мы их на М-8 поймали, когда к Вологде ехали. – Сказал главарь автоматчиков. – Шмотья у них как видишь, прорва, плюс - волыны.
Авторитет осмотрел пленных.
- Главный кто? – Спросил он.
- Тот вон, из вояк. Постарше который. Он только по-нашему нихуя не понимает.
- И как же мне с ним говорить прикажете?
- Этот черножопик его язык знает. – Автоматчик подтолкнул Рустама.
- Знаешь, значит, да?
Рустам кивнул.
- Хорошо. Тогда переводи. Вы теперь, наша собственность. Хотите жрать, спать, жыть - отрабатывайте. Будете филонить - ёбнем и за ограду бросим. А щас, сдать мобилы, и сумки.
Зеки ждать не стали, когда пленники добровольно вещички отдадут. Сами всё из рук вырвали и в карманах порылись; телефоны, часы, да другую мелочь, на стол побросали. Сумки раскрыли и высыпали их содержимое на пол.
У Марка и его сына, было всего понемногу. Вещи эти уместились в одну единственную сумку.