Рустам завёл «Вояж» и зажал педаль газа.
Алес зачеркнул ещё одно село на карте.
Васильев выпил воды, сбросил защитный костюм и удивился от увиденного зрелища: Арина и Ксения вместе сидели за столом и общались. Обе последние дни были не шибко общительными: Ксения молчала и лежала, прикрывшись одеялом; Арина хоть и говорила, но не охотно и не со всеми; с Вадимом, например, не разговаривала вообще.
И вот, обе они поняли, что являются подругами по несчастью, разочаровавшимися в окружающих, да поспешили собрать женский союз, маленький кружок по интересам. Ведь, кто поймёт женщину лучше, чем другая женщина? Своему мужчине тоже конечно можно высказаться, но он ведь не поймёт до конца. У него другой разум, закалённый иными думами. А если ещё и он является объектом не самого приятного для него рассуждения, то в таком случае обязательно нужна другая женщина - лучше всего подруга. Но за неимением таковой и Ксения сойдёт, или Арина - смотря с чьей колокольни смотреть.
Говорили они обе тихонько, чтобы никто левый не услышал. Когда Вадим проходил мимо, дамы замолкли, искоса посматривая на него.
Васильев опять не решился заговорить: не тот момент сейчас, по его мнению; Арина ещё не до конца успокоилась. Потом надо будет с ней поговорить, оправдаться. Ну, или подождать, когда сама подойдёт. Нет, не подойдёт: папочкой-бизнесменом обучена, таких шагов не делать. Он-то в подобном поднаторел с «партнёрами».
Борис Климентьевич сидел на привычном месте: эфир слушал. Рядышком, посиживал Лёша, да переключал тумблеры и всякие крутилки, на которые указывал радист.
Возле верстака ходил Алес: оружие чистил. Стёпик за его спиной, что-то говорил.
Вадим встал на секунду, навострил уши. Прощение парень просил.
Марк, стоявший по левое плечо от того, кивал на каждое его слово. Значит, только благодаря ему состоялся этот диалог, вернее монолог.
Поляк молчал, продолжая своё дело, но ровно до того момента, пока Стёпа не закончил; потом Алес развернулся, обтирая масляные руки об тряпку и резким движением, ударил парня по лицу.
Стёпа не упал: Марк его удержал.
- Ты прощён. – Сказал Алес, и продолжил работу.
- Ну вот, видишь, простил ведь. – Улыбнулся Марк.
- Ага, простил. – Потирая щеку, ответил Стёпа.
- Я рад, что у вас всё разрешилась. – Сказал Вадим, подойдя ближе.
- Ага, разрешилась. – Ещё не отошёл от удара парень.
- Как сукцесы? – Спросил Алес у Вадима и повернулся к нему.
- Только канистру с топливом нашёл. Больше ничего.
Поляк хмыкнул и отвернулся.
Решив заняться питбайком, Вадим уже собирался пойти к нему, однако задержался у радиоцентра.
Марк уговаривал сына пойти поесть, но тот словно игнорировал отца, продолжал помогать не слышавшему ничего вокруг старику.
У мальчика не дёрнулся ни один мускул на лице: он был толи слишком погружён в работу, толи просто не хотел слышать родителя.
Что-то с мальчишкой точно не то творилось: с каждым днём он всё больше отдалялся от людей; часами смотрел в бойницу, встав на табурет; разговаривал и по-другому контактировал с людьми только при нужде.
Если физически произошедшее в бункере на него не сильно повлияло, то вот психологически очень даже. Куда вдруг пропал тот жизнерадостный малец, бегавший по автобусу и всех достающий? Пережитый стресс, изувечил и убил, или те твари с ним что-то сделали? Одни вопросы и никаких ответов.
- Нашёл! – Объявил на весь автобус Борис Климентьевич и отключил наушники:
«…Ответьте кто-нибудь. Мы направляемся к посёлку Ува. Мы остановимся на западе от него. Позже мы сообщим вам точное место.
Если вы имеете возможность передвигаться, идите к нам. У нас достаточно оружия, чтобы защитить вас…»
Человек повторял сообщение. Это была не запись: тот, кто говорил, порой запинался и прерывался.
- Выжившие, такие же бродяги как мы. – Сказал старик. – Так же двигаются на восток. Вооружены. Не плохой вариант для нас, если конечно, это не очередная ловушка.
- У нас мало еды, ещё меньше горючего. – Заговорила Ксения. – Скорее всего, они здесь всё и обчистили. Поэтому мы ничего не находим. У них должны быть припасы, топливо.
- Ребят! – Крикнул с водительского сидения Рустам. – Если меня кто спросит, то я за то, чтобы поехать к ним. В одиночку мы не справляемся: нас слишком мало, чтобы содержать «Вояжик».
Народ замолчал, задумался. Выбор был небольшой: подохнуть в пути, выскребая из деревень и сёл остатки продовольствия и горючки; или всё же отправиться в возможную мышеловку, чтобы получить шанс достать сыр.
Всё в мире стало просто: рискуй, или умри. Не пойдёшь сейчас на опасный шаг, не переступишь принципы, что были с тобой всю жизнь, завтра будешь подыхать с голоду. Простота. Вадиму очень хотел от этой простоты сбежать, вернуться в сложный мир, общества людских масс и прогресса. Но машины времени ещё не изобрели, и не изобретут теперь.