Пленников буквально вытолкали из автобуса, и погнали по тропам, хер пойми куда. Нормально обращались лишь к Лёше, ну и немного к его отцу. Остальных, в том числе беременную и больную Арину, не жалели, толкали и пинали при малейшей задержке.
Вадим огрызался на вооружённых бойцов каждый раз, когда они трогали Арину, и получал за это дополнительные удары, но не добивался хоть какого-то внимания жены.
В лагерь свезли больше дюжины людей: девять из автобуса, шесть из больницы и столько же неизвестно откуда. На них смотрели не добро, с укором.
Народ стекался со всего лагеря, чтобы глянуть на новичков, а может ещё по какой причине. Они все молчали и тихонько шли за шествием из невольников.
Через минуту стало ясно, куда вели пойманных: в центре стойбища стоял шатёр, больше всех остальных, по размерам сравнимый с избами, что находились от него в сторонке, словно не смея приблизиться. Да и вообще, ни одна постройка не прижималась к этому шатру.
Его охраняло двое караульных со спрятанными за маски лицами с нарисованными на них животными оскалами.
Вход в шатёр венчала самодельная арка, украшенная виденными ранее цветками.
Пленных остановили и окружили охраной, а тех в полукруг взяли простые люди.
Капитан решивший помиловать и привезти сюда Вадима и его близких, отделился от общей кучки и прошагал к палатке. Охранники не сразу допустили офицера: сперва они прослушали цель его визита и только потом ушли с пути.
Офицер исчез за пологом шатра, скрывающим тьму. Свет не попадал внутрь. Тот, кто в нём проживал, видимо любил проводить досуг во мраке.
Секундная стрелка наручных часов Вадима, не успела пройти полный круг, когда капитан выскочил из шатра и объявил:
- Великий сейчас выйдет!
Люди зашептались, у некоторых на лицах появились улыбки.
Васильев был сбит с толку таким поведением людей: если каждый из них прошёл тот приёмный экзамен, что он видел в больнице, то эти лица должны выражать страх, а не радость. Странный народец - видно, что недоедающий, истощённый прожитым, но при этом лыбящейся, будто и вправду счастливый. А ещё у них у всех было какое-то странное покраснение на лбу, да и вроде под волосами, и на руках, порой с мелкими волдырями. Чем это их так?
- На колени! – Чуть ли не рыча приказали пленникам, тыча в них стволами автоматов.
Вадим помог Арине опуститься. Девушка при этом не скрывала своё неудовольствие. Она держала слово, не прощала мужа.
Из-за полога появилась рука и отодвинула его. В проходе стояла фигура скрываемая мраком.
Ропот прекратился; люди вонзили взгляды в фигуру.
Наружу вышел не молодой мужчина с лицом поеденным старостью - лысый, с кустистыми чёрными бровями, помаленьку покрывающимися сединой; с таким же, как и у всех покраснением на руках и голове, охватывающую ту обручем; глазами, разного цвета: правым - карим и левым - неестественно зелёным… как у Лёши.
На мужчину был одет парадный генеральский китель с серым пиджаком и синими брюками. Всю грудь мужчины, украшали награды за все возможные подвиги: за доблесть, за храбрость, за героизм. И за обе Афганских и за всякое другое - по мелочи.
Стража шатра приклонила колени и опустила головы перед стоящим с офицерской выправкой лидером.
- Великий! – Волнами пронеслось по толпе.
Вадим не знал, что ожидал увидеть, но явно не это. Он представлял себе фанатично выглядящего проповедника с бородой и в рясе, ну, или Чарльза Мэнсона на крайняк, а это скорее был Муссолини.
Великий взмахнул рукой, и люди вновь замолкли, как будто кто-то нажал на кнопку выключения звука - так вот резко это было.
- Вот этот мальчик. – К пленным подбежал знакомый капитан и указал пальцем на Лёшу.
Марк обнял сына покрепче и прикрыл собой.
Лидер сфокусировал взгляд на мальчишке не спеша подошёл к нему и с минуту стал рассматривать его, скрестив руки на груди. Смотрел он свысока, приподняв подбородок, не моргая глазами, принадлежащими разным мирам.
Никто не смел, мешать своему мессии, даже когда молчание затянулось, как и его зрительный контакт с мальчиком.
- Как он получил такие глаза? – Наконец спросил Великий.
Послышались тихие вздохи по толпе: люди ждали слов лидера, задержав дыхание, и при первых же изданных им звуках стали выдыхать с облегчением.
Марк не спешил отвечать. Дрожащий от страха отец, ещё больше спрятал сына за собой.
- Его похитили твари! – Выпалил без разрешения Стёпа. – Схватили и утащили к себе, а там, в кокон спрятали!
- Заткнись. – Огрызнулся Марк на парня.
Стёпа замолк.