- Очень даже может быть. – Ответила Ксения на не заданный до конца вопрос. У Вадима в горле застревают слова о гибели ребёнка, или самой Арины.
- Я… я потом зайду. Вечерком.
- Заходи когда она будет спать. Она о тебе даже говорить не хочет.
Вадим кивнул, и ушёл.
На улице ему нашли работу. Снова нужна была вода, только теперь скотине.
Васильеву выдали вёдра и послали к колодцу. Муторная работёнка - это ношение воды; хотя сперва вроде не сказать что бы тяжёлая, но раз, за разом перенося вёдра от костра - где вода вскипятиться - до хлева, ты выбьешься из сил, и тебя накроет уныние.
Однако не это самое плохое; хуже всего маршрут: тропинка от колодца, до костра, проходит мимо места наказаний - клетки. А в клетке этой стоит Марк, не способный даже сесть. Внутреннее пространство клетки очень тесное, не предназначенное, чтобы в ней хоть кто-то долго находился, от чего через два, четыре, шесть часов, стояние там превращается в пытку. Но если бы всё обходилось только стоянием: Марк был голый, даже без трусов, и покрытый от пяток до головы, распухшими укусами мутировавшего гнуса. Не способный даже отмахнуться от комарья, к концу ночи мужчина кричал и умолял его выпустить. Никто, разумеется, не стал этого делать.
От Марка воняло мочой и дерьмом: ему пришлось гадить себе под ноги, пачкая их.
Вадим мог бы помочь другу, плеснув ему в лицо воды, но за провинившемся следил охранник, отгонявший каждого, кто осмеливался подойти слишком близко.
- Иди, давай. Нечего тут смотреть. – Сказал Вадиму тот самый охранник, проверяя остальные клетки, стоящие вряд. Их было десять, и все они пустовали.
Мучение с водой закончилась и Васильеву сразу нашли новую работу; на этот раз лёгонькую: надо было всего лишь отнести обед в радиорубку.
В этом лагере, радиооборудование было ещё серьёзней, чем в прошлом: от грузовика с радио, вверх тянулись длинные антенны, способные поймать сигнал на многие и многие километры.
Тут Вадима впустили без ругани. Осмотрели только и открыли перед ним дверь.
В радиорубке царила прохлада: на стене висел кондиционер, питающийся как остальное оборудование от дизельного генератора.
Вадим поставил кастрюлю с едой поближе к радистам, чтобы те учуяли запах. По-другому их не удалось бы оторвать от работы: все они были такими трудаголиками, что хоть плачь. Ничто, кроме свёртывания кишок, не могло оторвать их от такой священной работы, как прослушивание эфира. И как ходили легенды, лишь запах еды был способен пробудить в этих людях голод.
Так это, или не так, Васильев не успел узнать. Радисты заметили его приход, и подошли к столу с кастрюлей, дабы набрать каши в котелки.
- Нашли чего, ребят? – поинтересовался Вадим.
- Не-а. Молчок. Может и не осталось больше никого. Такое вполне возможно для… неверных. – Радист не особо верил в Древо Жизни. Он это скрывал, но правда порой по капельке вылезала из него с интонациями в голосе.
Вадим полагал, что больше половины из членов культа не верили в никакое деревце: их держала здесь еда, и оружие, охраняющее их и не дающее уйти.
- Хочешь, посиди здесь. Вид у тебя усталый.
- Нет, спасибо, а то ещё увидит кто.
- Да кто тут увидит? Сюда никто не заходит. Так что садись. – Радист указал на стул.
Вадим не стал отказывать дважды. Он и правда, выдохся. Минутка отдыха ему не повредит.
Над головой жужжал кондиционер, солнце не проникало лучами в радиорубку. Небольшой рай. В таком хочется остаться подольше, подышать его воздухом, насладиться гостеприимством.
Вадим задремал и увидел хороший сон. О чём тот был, Васильев не запомнил. Но там точно сиял свет над зелёным лугом, и посреди него стояла Арина с пищащим свёртком в руках.
Проснулся Вадим от звуков беготни и громких голосов. Три голоса радистов резали мозг не до конца проснувшегося сони. Однако четвёртый, перемешанный с шипением голос, вызывал у Васильева куда более неприятные, глубокие чувства. Этот голос был таким знакомым.
В первую минуту Вадим не понимал, чей он, и откуда доноситься, но потом в голове прояснилось и всё само собой понялось.
Из динамиков радиостанции доносился голос - не возможный, потусторонний, ибо он принадлежал человеку, которого Вадим заставил себя считать мёртвым. Это говорил Аринин папаша, явно прямиком с того света.
- Беги, доложи Великому. – Приказал один радист другому.
Один из трёх человек выбежал наружу.
Вадим встал и подошёл поближе к радиостанции до сих пор, не веря своим ушам. Старикан был ещё жив? Но как? В Москве творился сущий ад! Кира ведь рассказывала! Как он выбрался?! Как проехал так далеко?! Или это сраная станция такая мощная, что способна и до ада достучаться?!