Он отрывает взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня.
— Ты, правда, так думаешь?
— Конечно, — отвечаю я. — Ты изменил нашу жизнь. И да, может, некоторое время все было немного неспокойно. Но уверена, мы со всем разберемся.
Он вздыхает, его руки сжимают и разжимают руль.
— Знаешь, я просто хочу продолжать извиняться. Каждый божий день.
— Не надо. Ты сказал уже достаточно.
— Я знаю, — решительно говорит он. — Но у меня такое чувство, что недостаточно. Ты слишком хороша для меня, Никола.
— Нет, — говорю ему. — Это не так. И ты не слишком хорош для меня. Думаю, мы оба хороши вместе и этого достаточно. Более чем.
Брэм ничего на это не отвечает, и мы едем в приятной, уютной тишине. Мы едем по мосту Золотые Ворота и город, словно призрак в ночи, сияет огнями в боковых зеркалах автомобиля. Я уже готова спросить, куда мы едем, как он поворачивает, и вот мы уже направляемся по холмам к смотровой площадке с видом на город.
Там стоит пара машин, это туристы, местные или романтики, смотрящие на светящийся мост. Но мы едем вниз по дороге к окраине парка, и, в конце концов, оказываемся одни.
— Не похоже на ужин, — говорю ему я.
Он смотрит на меня так, словно собирается съесть, и тут я понимаю, что у нас в меню.
Он кивает головой на заднее сиденье, и я вытягиваю шею, когда он включает в машине свет.
Там стоит корзинка для пикника. Я не заметила ее раньше. Он наклоняется назад, потянувшись в кресле, и от этого удивительного мужественного, свежего запаха я ощущаю покалывание по всему телу. Не буду ему говорить, что имела обыкновение спать с его старой рубашкой, только чтоб по ночам ощущать его запах, делать вид, что он там.
— Та-дам, — говорит он, поднимая корзинку. Я вижу бутылку красного вина и кучу закусок с разноцветных контейнерах – антипасто, оливки, хлеб, сыр, фрукты, греческий салат, киноа. Все выглядит сказочно. — Я подумал, что наше первое свидание будет здесь. Не могу представить вид лучше, чем этот.
Мы вынимаем одеяло из багажника и кладем на траву недалеко от машины. Он включает Lovage на портативных динамиках айфона и включает несколько электрических свечей. Мы раскладываем еду и вино, все так красиво. Лишь мы и город у наших ног. Не думала, что возможно снова влюбиться в Брэма МакГрегора, но я делаю это.
Это так обалденно.
После того, как мы закончили с едой и облизали испачканные в белом шоколаде пальцы друг друга, мы не останавливаемся. И я осознаю, что моя любовь к нему становится все глубже и глубже.
Мы словно эксгибиционисты занимаемся любовью на этом одеяле. Остальные посетители стоянки находятся слишком далеко, и они так или иначе не смогли бы увидеть нас со своих мест, но в любом случае это не имеет значения. Под эти редким открытым ночным небом и ослепительными звездами, которые так часто скрывает туман, мы все глубже и глубже чем когда-либо погружаемся друг в друга. Когда он толкается в меня, я чувствую себя настолько полной, что на моих глазах появляются слезы, и когда я тихо кончаю, всхлипывая ему в шею, по щекам начинают течь слезы.
— Милая, почему ты плачешь? — шепчет он, его голос тихий и насыщенный.
— Потому что люблю тебя, — говорю я ему. — И не могу представить ничего лучше.
Он вытирает мои слезы и не выходит из меня, хоть мы оба и кончили. Он остается во мне еще долго.
Позже, когда мы тормозим около здания квартиры Кайлы, он останавливает машину в парке и поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня.
— Никола, — говорит он, звуча так серьезно.
Я сглатываю, внезапно чувствуя тревогу.
— Что?
Он берет мои руки и сжимает их. Откашливается и смотрит вниз на свои руки.
— Я собираюсь у тебя кое-что спросить. А потом спросить Аву. И если вы оба скажете да, то я буду самым удачливым подонком в мире. — Он делает паузу, его глаза смотрят на меня. — Переедите ко мне?
— Ты шутишь? — спрашиваю я, желая засмеяться. — Конечно же, мы переедем к тебе.
— Не в дом, я имею в виду, в мою квартиру. Чтобы жить со мной.
— Что ж, ты будешь жить со мной. И пятилеткой.
— Но это да?
Я глупо улыбаюсь.
— Это да.
Он целует меня, быстро, глубоко и прекрасно. А затем мы идем наверх к моей, вскоре, бывшей квартире.
К счастью – или в этом виноваты плохие навыки няни – Ава все еще бодрствует, играя в игру с Кайлой.
— Брэм! — удивленно говорит она и бежит к нему. Он берет ее на руки и крепко обнимает.
— Что делаешь, малышка? Тебе ведь пора спать. — Он смотрит на Кайлу. — Ты доставила Кайле неприятности?
Я улыбаюсь тому, насколько естественно он ведет себя с ней. Он ставит ее обратно на пол, и она застенчиво смотрит на него.
— Я не могла уснуть, — отвечает она.
— Она не захотела спать, — добавляет Кайла.
Брэм усмехается им обеим, а затем приседает на корточки.
— Послушай, Ава. У меня для тебя есть важный, взрослый вопрос. Ты готова для него?
Она кивает, не улыбается и выглядит очень серьезной.
— Я готова.
— Как насчет того, чтобы переехать ко мне? С мамой, конечно же.
Ее глаза расширяются, и она расплывается в улыбке. Смотрит в мою сторону.
— Это правда?
— Да, ангел. Если ты согласишься, мы обе будем жить с Брэмом.
— Что скажешь? — спрашивает Брэм.
Ава выглядит так, словно собирается заплакать. Она оборачивает маленькие ручки вокруг шеи Брэма и приглушенным голосом говорит:
— Да.
Мое сердце, душа и яичники одновременно воспламеняются.
Этот мужчина.
Этот чертов мужчина.
Я слышу всхлип рядом со мной, и Кайла на самом деле плачет. Кайла, которая никогда не плачет.
— Кайла, — с притворным удивлением говорю я. — А ты оказывается не бездушная.
Она смотрит на меня и сердито вытирает слезу.
— Я просто счастлива, что вы, ребята, наконец-то съезжаете. — Но потом она бежит на кухню, крича. — Это надо отметить! Шампанское! — через плечо.
И я понимаю, насколько я везучая. Потому что стоя здесь, окруженная людьми, которых я люблю больше всего, я понимаю, как много у меня есть.
— Брэм, — говорит Ава, потянув его за рукав. — Когда мы переедем, можно мне батут?
Я закатываю глаза. Она просит один с тех пор, как научилась правильно говорить это слово.
— Посмотрим, — по-доброму говорит Брэм.
— А можно мне и пони? Мамочка не разрешает мне иметь пони.
Он смотрит на меня и улыбается.
— Мы подумаем и об этом, малышка. Думаю, у твоей мамы могут быть возражения.
Она делает паузу, размышляя. А потом.
— Брэм, а можно мне бугозавра?
— Я даже не знаю что это такое.
Я смеюсь.
— Ава, если ты хочешь, у тебя будет бугозавр.
— Ура! — кричит она, а затем бежит в нашу спальню. Спасибо Богу за вымышленных существ.
Кайла приносит шампанское, и каждый берет по бокалу. Поднимаем их в воздух для тоста.
— За новые начинания, — говорит Кайла. — И за то, что моя квартира возвращается ко мне.
— За любовь, — говорю я. — И за то, чтобы не отказываться от нее.
— За задницу Николы, — говорит Брэм, — и за то, что я буду видеть ее чаще и чаще.
Я закатываю глаза, но, так или иначе, чокаюсь.
Мы допиваем шампанское, и Брэму пора домой. Я стою с ним в холе, обмениваясь долгим, сладким поцелуем, его руки обнимают меня за талию, мои пальцы в его густых, мягких волосах
— Завтра, — говорит он, бормоча мне в шею, — ты уже будешь жить со мной
— Завтра я буду вся твоя.
И на следующий день после.
И на следующий день после этого
Я буду его навсегда.
Эпилог
НИКОЛА
Шесть месяцев спустя
— Брэм – лала-динь-дон! — кричит Ава.
Мытью не поможет удержаться и присоединяется.
— Брэм – лала-динь-дон!
Они вдвоем бегут впереди, пока Тейлор кричит на них, чтоб они вернулись. Где мы, по-вашему, находимся, в Диснейленде?