— Не больше, чем ты. — Она цепляется пальцами за ворот моей рубашки. — Я сожалею о том, что с тобой случилось. Но я не жалею, что ты убил этого ублюдка.
— Такая кровожадная. — Я вглядываюсь в ее лицо. — Это руки убийцы, детка.
— Или того, кто сделал то, что должен был сделать, чтобы выжить. Если ты думаешь, что это заставит меня посмотреть на тебя по-другому, то ты ошибаешься.
Я выдерживаю ее пристальный взгляд, и в нем я вижу решимость. Она не расстроена из-за того, что я сделал, чтобы выжить. Она не испытывает отвращения из-за того, что случилось со мной.
— Есть еще одна вещь, которую тебе нужно знать.
Она убирает волосы с моего лба.
— Что это?
— У меня есть несколько шрамов от пережитого, которые ты не видела. Шрамы, которые все еще влияют на меня. Шрамы, которые теперь стали частью меня. На самом деле, я не верю, что смогу жить без них.
— Где... где эти шрамы?
— Если я покажу их тебе, ты, возможно, не будешь так понимающе к этому относиться.
Она прижимается своим лбом к моему.
— Если ты думаешь, что это меня пугает, то ты ошибаешься.
— Даже если я скажу тебе, что это повлияет на то, как мы сможем быть вместе?
26
Прежде чем Лиам успел сказать мне что-нибудь еще, Зара постучала в дверь спальни Лиама. Она отправилась на поиски меня, а когда не нашла в моей комнате, пришла к Лиаму. Я сказала Лиаму, что хочу уйти, и он сказал, что разговор еще не окончен. В каком-то смысле я рада, что Зара прервала нас. Я не уверена, что хочу знать, что Лиам хотел сказать мне дальше. У меня уже голова идет кругом от того, что он рассказал. Почему-то я не уверена, что смогу переварить то, чего он мне еще не сказал. У нас будет достаточно времени для этого после того, как мы поженимся. У меня было достаточно времени, чтобы рассказать ему свои собственные секреты.
После того, как он доверился мне, я должна быть в состоянии поделиться с ним своими собственными шрамами, верно? Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Дело не только в доверии. Речь идет о... Вере в себя настолько, чтобы поделиться чем-то настолько интимным, и знать, что ты сможешь жить дальше. Хватит ли у меня смелости сделать это? Достаточно ли я сильна? Хочу ли я этого?
Я смотрю на свое отражение и спрашиваю:
— Как я выгляжу? — Я встречаюсь взглядом с Зарой и Саммер в зеркале в моей спальне.
Обе стоят позади меня, уже одетые в платья своих подружек невесты, или, как предпочитает называть их Зи, деток невесты. Верная своему слову, Карма позаботилась о том, чтобы каждая из них выглядела по-своему.
На Заре простое платье-футляр темно-фиолетового цвета, подчеркивающее великолепный цвет ее кожи. Она накрасила свои губы в тот же цвет. Ее единственное украшение — серебряная подвеска. Она выглядит сексуально, но в то же время сдержанно.
Саммер одета в розовое платье, которое обтягивает ее живот, чтобы продемонстрировать ее беременность, и развевается у нее за спиной при ходьбе. Она также надела шарф на шею, и каким-то образом ей удается создать такой образ, не выглядя слишком хиппи.
Амелия одета в темно-красное платье с вырезом с открытыми плечами и изящными рукавами. Лиф украшен сверкающими бусинами и пайетками, а юбка выполнена из многослойного тюля. Это романтичное платье, которое идеально подходит ее индивидуальности.
Что касается меня? На мне белое свадебное платье в стиле русалки, сшитое из кружева Шантильи и вышитого хлопчатобумажного кружева, эластичного атласа и органзы. Платье облегает мои изгибы, а вырез спереди намекает на ложбинку между грудями. Сзади оно опускается, открывая нижнюю часть спины. Юбка расклешивается ниже колена, создавая чрезвычайно элегантный хвост, похожий на русалочий. Платье украшено перламутровыми пайетками, а его изюминкой является эффектный шлейф, который тянется на семь футов от талии.
Я отказалась от идеи пригласить команду стилистов и визажистов и решила, как всегда, распустить волосы и почти не краситься.
— Господи Иисусе, женщина, ты выглядишь на миллион долларов, — восклицает Зара.
— Если это не лишит Лиама дара речи, то я не знаю, что это сделает, — соглашается Саммер.
Я перевожу взгляд с одной на другую.
— Я не могу поверить, что Карме удалось создать это платье за такой короткий промежуток времени. На самом деле, — я проглатываю комок эмоций в горле. — Я все еще не могу поверить, что стою здесь вся разодетая. — Это фальшивая свадьба — фальшивая свадьба — помнишь? Так почему же мне так не кажется?
Зара протягивает к нему руки.
— Я бы обняла тебя, но не хочу портить платье.
— Чушь собачья, женщина. — Я протягиваю к ней руки. — Мне нужно выжать из вас все, что можно, прямо сейчас.
Они послушно подчиняются, и мы несколько минут держимся друг за друга.
Зара шмыгает носом.
— Ты собираешься заставить меня плакать. Это запрещено. Никаких слез по этому поводу.
Мне удается улыбнуться.
— Не уверена, что смогу услужить, но я постараюсь.
— Этого недостаточно, леди. — Она смахивает слезы и хмуро смотрит на меня. — Ты же не пойдешь туда с опухшими глазами.
— Да, мам, — усмехаюсь я.
— Ты выглядишь потрясающе, — говорит Саммер, наклоняется и целует меня в щеку.
— Идите туда и уложите их, леди. — Амелия целует меня в другую щеку.
В конце концов мы снова обнимаемся.
Раздается стук в мою дверь, затем раздается голос моей матери.
— У тебя найдется для нас минутка, Айла?
Я вздрагиваю. Последний человек, которого я хочу сейчас видеть, — это моя мама. Не потому, что я не рада видеть ее здесь. Просто, чем меньше времени я провожу со своей семьей, тем меньше мне приходится лгать им об обстоятельствах, которые привели меня на эту свадьбу.
— Ты в порядке? Ты хочешь, чтобы мы отослали их прочь? — Зара хмурится.
Я делаю глубокий вдох и расправляю плечи.
— Нет, все в порядке.
— Ты уверена? — спрашивает Саммер. — Я очень хорошо умею развлекать семью.
— Я уверена, что это так, и спасибо вам за то, что вы такие замечательные друзья, но лучше мне встретиться с моей мамой, иначе она никогда не позволит мне узнать, что хочет от меня в конце концов. — И это правда. Моя мама замечательная, но она также достаточно умна, чтобы понять, когда я от нее увиливаю, и ей это не понравится.
— Хорошо. — Зара быстро целует меня в щеку. Женщины отступают назад и направляются к двери. — Я постучу через десять минут, чтобы напомнить тебе, что нам нужно идти.
— Пусть будет пять, — бормочу я.
Она кивает, затем они вдвоем открывают дверь и выскальзывают наружу. Я слышу, как они приветствуют мою мать, затем слышу другой голос. Блять. Похоже, мать Лиама тоже здесь. И она знает обо всей этой шараде. Я уверена, что она ничего не сказала моей матери, потому что я бы узнала об этом от своей матери, если бы она это сделала. Это мое единственное утешение. Я тянусь за салфеткой и промокаю глаза, затем натягиваю улыбку на лицо, прежде чем повернуться.