Как я. Я пытаюсь доказать себе, что могу двигаться дальше и по-прежнему оставаться собой, несмотря на то, что часть меня уже не та, что была когда-то.
— Если бы я мог контролировать себя, я мог бы контролировать все остальное вокруг меня. По крайней мере, я так думал, понимаешь?
— Ты даже не представляешь, как я понимаю, — бормочу я.
— Это то, что я люблю в тебе. Даже когда мы в ссоре, кажется, что между нами существует молчаливое взаимопонимание.
Он употребил слово на букву «Л». Знает ли он, что употребил слово на букву «Л»? Может быть, то, что он сделал, ничего не значит. Может быть, это была просто фигура речи. Кроме того, мы недостаточно хорошо знаем друг друга, чтобы он мог использовать именно это слово. Я прогоняю эту мысль из своей головы.
— Что теперь?
— Сейчас? Я кормлю тебя.
33
— Ты либо кормишь меня, либо трахаешь. — Она сидит на кухонном столе рядом со мной, пока я нарезаю овощи. После этого разговора в моем кабинете я отвел ее обратно в спальню. Мы приняли душ и переоделись порознь. И только потому, что я знал, что если затащу ее с собой в душ, мы не выйдем из спальни до конца дня; меня это устраивало, но после того мини-срыва в комнате я хотел получить шанс узнать ее получше. Спрашивать ее о том, что у нее на уме, означало бы только заставить ее замолчать еще больше. Поэтому мне пришлось сменить тактику.
Если вы не можете получить то, что хотите, прямым путем, вам придется прибегнуть к хитрости; возможно, даже быть коварным в том, как вы это делаете, чего я не исключаю.
Я заскочил в душ, затем пошел на кухню, чтобы начать готовить поздний обед. Потребовалось еще сорок пять минут, чтобы она присоединилась ко мне. К этому времени она казалась более собранной. Черты ее лица были более сосредоточенными, взгляд — более спокойным. Она переоделась в простое платье, ниспадавшее ниже колен. Это был обманчиво простой наряд, но он подчеркивал ее фигуру. Я попросил ее открыть вино, и она предложила мне бокал. Она спросила нужна ли мне помощь, но я отмахнулся от нее.
Теперь я делаю глоток красного вина и смотрю на нее сверху вниз.
— Ты удивлена?
— Не-а. — Она протягивает руку и берет ломтик перца. — Признаюсь, я не очень хорошо готовлю. Я имею в виду, что иногда я готовлю, но, если у меня будет выбор, я закажу ту еду, которая мне нужна.
— И что в этом веселого? — Я перекладываю овощи в салатницу, затем приступаю к заправке. Лазанья, которую я приготовила, уже в духовке.
— Ты думаешь, готовить — это весело?
Я слышу нотку недоверия в ее голосе и хихикаю.
— Это расслабляет. Это помогает мне сосредоточиться, поэтому я думаю о чем-то другом, кроме работы.
— Ты действительно делаешь перерыв в построении своей империи?
— Даже Дарт Вейдер иногда нуждается в подзарядке.
— Это отсылка к поп-культуре. Осторожнее, или я подумаю, что ты почти человек. — Она хихикает.
— Только в том, что касается тебя.
В наступившей тишине я бросаю на нее взгляд. Она смотрит в свой бокал с вином, наморщив лоб.
— Почему тебе становится не по себе, когда я говорю о своих чувствах к тебе? — бормочу я.
— У тебя нет ко мне чувств, — говорит она и пытается рассмеяться, но попытка получается слабой.
— Ты знаешь, что есть, но предпочитаешь не признавать этого.
— Даже если и так... — она вздергивает подбородок. — Это проблема?
Я вглядываюсь в ее черты.
— Так вот каково это — быть на той стороне, где на твои чувства не отвечают взаимностью, да?
Она качает головой.
— Не надо, Лиам. Не будь таким...
— Чувствительным?
— Я собиралась казать драматичным, но я соглашусь на чувствительным. Тебе такой образ не идет.
Я кладу нож на столешницу, затем поворачиваюсь и встаю между ее ног.
— Я знаю, когда мы впервые встретились, я показался тебе авторитетным...
— Что ты и делаешь до сих пор.
— И доминирующим...
— Которым ты все еще остаешься.
— И я не буду извиняться за это.
— Так о чем этот разговор?
Я беру у нее бокал с вином и ставлю его на стол, затем беру обе ее руки в свои.
— Я хочу от тебя чего-то большего. Хочу быть чем-то большим, нежели тем, кем я был до сих пор без тебя. Я хочу, — я подношу ее руки к своим губам и целую кончики пальцев. — Быть таким мужчиной, рядом с которым ты бы гордилась стоять.
— И ты такой и есть, Лиам. Любая женщина хотела бы быть той, с кем ты поклянешься провести остаток своей жизни...
— Только не ты. Почему, Айла? То, что мы разделили ранее, когда занимались любовью...
— Ты имеешь в виду, когда мы трахались?
— Когда мы занимались любовью, все было по-другому. Каждый раз, когда мы занимались любовью, наша связь становилась глубже. Я чувствую близость к тебе. Как будто ты единственный человек, который знает меня так же хорошо, как я знаю себя. Что я чувствую к тебе... Это ново и пугающе, но в то же время очень захватывающе. Шанс быть с тобой рядом, создать с тобой семью... Как будто я нашел свою цель в жизни. Оказывается, вся та власть и деньги, которые я накапливал, и вполовину не приносят такого удовлетворения, как возможность иметь собственную семью.
— А как насчет меня?
Я немного отстраняюсь.
— Что ты имеешь в виду? Ты согласилась выйти за меня замуж...
— Чтобы ты мог получить свое наследство.
— А ты могла получить рекламу для своей компании по организации свадеб, — замечаю я.
— Я не уверена, что это была хорошая идея — соглашаться на это, — тихо говорит она.
— Потому что ты начинаешь что-то чувствовать ко мне?
— И мне это не нравится — ни капельки. Секс между нами, может быть, и замечательный, но это ничего не значит.
— Это только начало.
— Этого недостаточно. — Она пытается высвободить свои руки из моих, но я не отпускаю ее.
— Я не позволю тебе отвернуться от того, что у нас есть. Я не позволю тебе отрицать, что у тебя появляются чувства ко мне.
— Что бы я ни чувствовала к тебе, этого недостаточно для совместного будущего, Лиам.
— А я-то думал, что ты бесстрашная. Что когда ты чего-то хочешь, ты идешь за этим.
— Я не хочу тебя, Лиам.
Я сажусь на корточки перед ней и заглядываю ей в глаза.
— Я тебе не верю.
Она выдерживает мой взгляд.
— Лучше поверь в это.

После этого она потягивала вино, пока я заканчивал готовить. Мы поели за столом на террасе. Белка запрыгнула на край веранды и сидела, наблюдая за нами, пока я не смог удержаться и не бросил ей кусочек болгарского перца из салата. Она убежал только для того, чтобы вернуться и забрать еще кусочек, когда я отвернулся. Может быть, мне стоит называть ее бельчонком?
Она наблюдала за белкой. А я наблюдал за ней. Я зафиксировал каждый нюанс выражения ее лица — то, как она сначала смотрела на белку широко раскрытыми глазами, затем смеялась над ее выходками и, наконец, удивленно вскрикнула, когда животное метнулось назад и схватило ломтик овоща.