Брэм продолжает.
— Я не часто разговариваю с ним, сама понимаешь. Для нас обоих это все еще немного странно. Особенно учитывая, что мы знали друг о друге, но не общались. Он думает, что я просто какой-то друг его мамы, несмотря на то, что он знает, я его отец. Полагаю, это слово для него пока лишь термин. Но я это понимаю…для этого требуется время, и я не собираюсь вмешиваться в их маленькую жизнь.
Ничего не могу с собой поделать и мягко улыбаюсь.
— Думаю, твое вторжение в нашу с Авой жизнь было лучшим, что могло с нами случиться.
Он отрывает взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня.
— Ты, правда, так думаешь?
— Конечно, — отвечаю я. — Ты изменил нашу жизнь. И да, может, некоторое время все было немного неспокойно. Но уверена, мы со всем разберемся.
Он вздыхает, его руки сжимают и разжимают руль.
— Знаешь, я просто хочу продолжать извиняться. Каждый божий день.
— Не надо. Ты сказал уже достаточно.
— Я знаю, — решительно говорит он. — Но у меня такое чувство, что недостаточно. Ты слишком хороша для меня, Никола.
— Нет, — говорю ему. — Это не так. И ты не слишком хорош для меня. Думаю, мы оба хороши вместе и этого достаточно. Более чем.
Брэм ничего на это не отвечает, и мы едем в приятной, уютной тишине. Мы едем по мосту Золотые Ворота и город, словно призрак в ночи, сияет огнями в боковых зеркалах автомобиля. Я уже готова спросить, куда мы едем, как он поворачивает, и вот мы уже направляемся по холмам к смотровой площадке с видом на город.
Там стоит пара машин, это туристы, местные или романтики, смотрящие на светящийся мост. Но мы едем вниз по дороге к окраине парка, и, в конце концов, оказываемся одни.
— Не похоже на ужин, — говорю ему я.
Он смотрит на меня так, словно собирается съесть, и тут я понимаю, что у нас в меню.
Он кивает головой на заднее сиденье, и я вытягиваю шею, когда он включает в машине свет.
Там стоит корзинка для пикника. Я не заметила ее раньше. Он наклоняется назад, потянувшись в кресле, и от этого удивительного мужественного, свежего запаха я ощущаю покалывание по всему телу. Не буду ему говорить, что имела обыкновение спать с его старой рубашкой, только чтоб по ночам ощущать его запах, делать вид, что он там.
— Та-дам, — говорит он, поднимая корзинку. Я вижу бутылку красного вина и кучу закусок с разноцветных контейнерах – антипасто, оливки, хлеб, сыр, фрукты, греческий салат, киноа. Все выглядит сказочно. — Я подумал, что наше первое свидание будет здесь. Не могу представить вид лучше, чем этот.
Мы вынимаем одеяло из багажника и кладем на траву недалеко от машины. Он включает Lovage на портативных динамиках айфона и включает несколько электрических свечей. Мы раскладываем еду и вино, все так красиво. Лишь мы и город у наших ног. Не думала, что возможно снова влюбиться в Брэма МакГрегора, но я делаю это.
Это так обалденно.
После того, как мы закончили с едой и облизали испачканные в белом шоколаде пальцы друг друга, мы не останавливаемся. И я осознаю, что моя любовь к нему становится все глубже и глубже.
Мы словно эксгибиционисты занимаемся любовью на этом одеяле. Остальные посетители стоянки находятся слишком далеко, и они так или иначе не смогли бы увидеть нас со своих мест, но в любом случае это не имеет значения. Под эти редким открытым ночным небом и ослепительными звездами, которые так часто скрывает туман, мы все глубже и глубже чем когда-либо погружаемся друг в друга. Когда он толкается в меня, я чувствую себя настолько полной, что на моих глазах появляются слезы, и когда я тихо кончаю, всхлипывая ему в шею, по щекам начинают течь слезы.
— Милая, почему ты плачешь? — шепчет он, его голос тихий и насыщенный.
— Потому что люблю тебя, — говорю я ему. — И не могу представить ничего лучше.
Он вытирает мои слезы и не выходит из меня, хоть мы оба и кончили. Он остается во мне еще долго.
Позже, когда мы тормозим около здания квартиры Кайлы, он останавливает машину в парке и поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня.
— Никола, — говорит он, звуча так серьезно.
Я сглатываю, внезапно чувствуя тревогу.
— Что?
Он берет мои руки и сжимает их. Откашливается и смотрит вниз на свои руки.
— Я собираюсь у тебя кое-что спросить. А потом спросить Аву. И если вы оба скажете да, то я буду самым удачливым подонком в мире. — Он делает паузу, его глаза смотрят на меня. — Переедите ко мне?
— Ты шутишь? — спрашиваю я, желая засмеяться. — Конечно же, мы переедем к тебе.
— Не в дом, я имею в виду, в мою квартиру. Чтобы жить со мной.
— Что ж, ты будешь жить со мной. И пятилеткой.
— Но это да?
Я глупо улыбаюсь.
— Это да.
Он целует меня, быстро, глубоко и прекрасно. А затем мы идем наверх к моей, вскоре, бывшей квартире.