Он не очень хорошо справлялся с происходящим. Отказался от парковки на длительный срок своего «Aston», — ему не понравились взгляды парковщиков. Он был не в восторге от того, что ему пришлось тащить свою сумку полмили до терминала. Когда мы подошли к стойке «Delta», Брэнт не понял, что вереница тел, тянущаяся через все пространство, состоит из людей, стоящих впереди нас в очереди.
Меня тошнило от его нытья. Черт, может быть, именно по этой причине Джиллиан не ожидала, что мы продержимся долго. Может быть, это и была та глубокая, мрачная тайна, которую я ожидала в течение последних девяти месяцев.
Брэнт был киской в общественном транспорте.
Меня передернуло от пришедшей мысли, оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не понял, о чем я сейчас думаю.
Нет, все в порядке. Очередь продвинулась, и мы шагнули вперед. Я взглянула на часы, переживая о времени. Слишком поздно, я опустила запястье вниз. Попыталась скрыть движение искусным зевком.
— Мы опаздываем?
Брэнт был зациклен на времени. Он был уверен, что мы опоздаем на рейс. Мужчина столько раз сверялся с часами и рассчитывал скорость нашего движения до аэропорта, что я отобрала у него часы. Засунула их в одно из девяти отделений на молнии моей сумки «Michael Kors».
— Не-а, — солгала я. — У нас все отлично.
— Не думаю, что это так. Между первым пунктом контроля безопасности и нами находится сто двадцать один человек. Похоже, они затрачивают пятнадцать-двадцать секунд на одного человека. Если взять в среднем восемнадцать секунд на человека, то получается почти двадцать две сотни секунд. Тридцать шесть минут. Учитывая, что я не могу видеть следующий этап процесса, мы можем только догадываться о продолжительности ожидания. Но в наших билетах указано, что посадка заканчивается за пятнадцать минут до отправления. Так что, если на твоих часах не 10:12 или чуть больше, что даст нам мало времени, всего двадцать минут, для следующего этапа процесса безопасности, мы опоздаем на самолет.
Он уставился на мою руку так, словно сила его взгляда могла заставить кости моего запястье повернуться. Из упрямства я засунула руки в карманы. Почему он не может быть нормальным? Парнем, который смотрит на часы и делает беспочвенные прогнозы о том, что мы можем опоздать на самолет? Мне не нужны разумные основания для беспокойства. Я хотела беспечно двигаться к своей неудаче. Обратила внимание, что болтушка перед нами перестала обсуждать одежду и уставилась в нашу сторону, — она разглядывала Брэнта, словно он информационный дисплей, ее худые локти упирались в живот ее мужа. Она шагнула к Брэнту, наклонив голову, и я подавила смех, увидев тревогу на его лице.
— Похоже, тебе придется пересчитать, — прошептала я, кивнув головой в сторону новой стойки, открывшейся справа. Это привлекло внимание всей очереди, все закрутили головами, нервно переминаясь с ноги на ногу, пытаясь решить, перейти ли к открывшейся стойке или остаться на месте, надеясь на то, что очередь скоро продвинется вперед. — Мы будем переходить?
Он наблюдал за движением, прищурив глаза, затем покачал головой.
— Нет.
Я осталась на месте, шагнув вперед, когда наша очередь значительно поредела.
— Не уверена, что ты был прав, — коротко сказала я, наблюдая за быстрым темпом новой очереди.
— Насчет чего? — Парень казался спокойнее, стискивание челюсти стало менее заметным.
— Та очередь быстрее.
— Неправда.
Я посмотрела на него, перестав рыться в сумке в поисках мятной конфеты.
— Что?
— Та очередь не быстрее. В ней придется потратить дополнительные пять-семь минут.
Я мотнула головой вправо, в отчаянии глядя на другую очередь: парень в гавайской рубашке и его крикливая жена были на восемь человек ближе к охране, чем мы.
— Почему ты сказал мне остаться здесь? — Я больше не могла сдерживаться. Посмотрела на часы.
— Я наблюдал за ней. — Он указал на жену гавайца. — И принял решение двигаться в противоположном направлении. — Брэнт встретил мой пристальный взгляд. Уголок его рта слегка искривился.