Теперь процесс был запущен. Оставалось только ждать, и не пропустить опасный момент.
- Спи. – Приказал, прочитав измученность во взгляде, и Диса моментально уснула, почти упав на кровать.
Первая ночь была не окончена. Впереди было самое трудное. Её организм должен был принять меня. Самая большая опасность состояла в том, что до этой ночи соитий между атаитами и ивинами никогда не было. Никакой информации о том, как может отреагировать её организм я не нашёл. Из имеющихся у меня данных о соитиях с представительницами других рас самым опасным является первый час, у девушки может открыться кровотечение. С Дисой этого не случилось, а вот температура колебалась слишком резко, её организм пробирала дрожь. Желание помочь боролось с другим желанием, собственника, которое напоминало, что никаких препаратов Дисе давать нельзя, иначе всё пойдёт насмарку.
Животная сущность бунтовала, впервые ломая контроль. Дыхание Дисы слабело, все органы замедляли функционирование, её запах ускользал. И когда, не выдержав, я собирался ввести препарат, наружу вырвался он.
Глава 11.
Мне снился странный сон, будто я укрыта тёплым пушистым пледом. Очень странное чувство на контрасте с реальными ощущениями, которые усиливались с моим пробуждением. Я ещё не открыла глаза, но уже знала, что в комнате слишком светло, и больно даже от прикосновения ласковых лучей к телу. Ничего, что всё тело ломит и даже дышать больно. Ничего, что он взял меня везде, что в моих родных землях недопустимо и позволяется делать только с продажными. Ничего, что я никогда больше не смогу ступить на родную землю. Я жива и увижу Таис.
Как много одновременно в голове первых мыслей, сплетённых друг с другом. О моём прошлом, о когда-то принятом решении, о тяжести чужого тела на мне, его запахе и пристальном взгляде, улавливающем каждую микроэмоцию. О том, что теперь уже ничего не изменить. Проявляющаяся ясность сознания тоже причиняла боль. В глубине души я глупо надеялась, что, возможно, когда-нибудь, я смогу побывать в стенах родного дома, по которому тайно скучала все эти годы. Не по единоземцам, а именно дому нашей семьи. Я не раз воспроизводила бессонными ночами оставленную нами обстановку, помня до мелочей, где и что осталось лежать не на месте. Незнакомая боль внизу живота говорила, что теперь это невозможно.
- Ты должна встать. – Раздался требовательный голос откуда-то со стороны. – Пора.
Я открыла глаза, стараясь не осматриваться по сторонам. Прижав к груди тонкое одеяло, попыталась встать, но все мышцы моментально резануло болью и дышать стало трудно, и без того нечёткая картинка окончательно рассеялась. Тело отказывалось подчиняться и притягивалось сильнее к кровати.
- Ещё раз. – Слова были похожи на приказ, не терпящий возражений. Страшно ослушаться такого как он, да и выбора у меня теперь нет, нужно привыкать.
Новая попытка, сквозь боль и сдерживаемые слёзы, с плотно прижатым к телу одеялом, и я на ногах. Боль проснулась везде, разная, тупая, острая, ноющая, тянущая, рвущая, колкая. Военный советник подошёл и, аккуратно разжав мои пальцы, забрал одеяло из рук, отбросив его на кровать, лишив меня иллюзии защищённости, оставив такой же нагой, как и он. Мой взгляд сфокусировался на поросли тёмных волос на мужской груди. Я вспомнила соприкосновения наших тел, ощущение трения, болезненную щекотку, то, как плотно он ко мне прижимался, рассматривая мою реакцию, а я думала лишь о том, как не заплакать от боли и окончательного осознания, что больше не принадлежу себе.