Подошёл к ней, заметив, что она почти не дышит, а слёзы уже градом катятся по щекам, и на этот раз их причина я. Сел рядом на небольшом расстоянии, чтобы не решила, что во мне есть угроза. Дрожит глупая. Нет ничего хуже, чем чувствовать её страх, и предельно невыносимо знать, что являюсь его причиной.
- За что просишь прощения? – Внутренне свирепел от её непонятной реакции, но сдерживался, произнося слова максимально спокойно.
- Ваша спина… Я не хотела. – Мотает головой, захлёбываясь слезами, зажалась вся.
Даже не сразу понял о чём она говорит. Глупая. Её метки всего лишь царапины. Ей было гораздо больнее, когда я брал её на сухую. Я сам захотел прочувствовать её состояние хотя бы так, чтобы знать, когда притормозить, чтобы снова ей не навредить. Я был уверен, что первый раз прошёл идеально и ошибся. Диса полностью поддалась подчинению, проявив невероятное терпение, и я не заметил, что переусердствовал. Совсем маленькая ранка ослабленного первым соитием организма Дисы могла привести к тяжёлым последствиям. Первый раз всё обошлось, второго допустить нельзя.
- Вам больно. – Подняла глаза, а я почувствовал, что она искренне переживает за меня просто потому, что стала причиной моих ран. Странное ощущение, чуждое, непонятное.
- Я военный, и привык к боли. Не переживай, на мне всё быстро заживает. – Постарался её успокоить, только желаемого эффекта мои слова не возымели – Диса по-прежнему волновалась.
Все силы моего организма сейчас направлены на укрепление связки и самоконтроль. Хорошо, что она не знает, что я постоянно, до боли, сдерживаю себя от желания брать её бесконечно, не останавливаясь. Не думал, что это будет настолько сложно, ведь знаю, что вот оно – тело созданное для меня, совсем рядом, доступное, манящее, и у меня есть все права врываться в него снова и снова. Так и будет. Позже, когда оно научится отвечать. Останавливает лишь осознание, что Диса действительно не выдержит. Пока только раз в сутки и терпение щедро окупится. В других обстоятельствах от царапин, ставших причиной её слёз, не осталось бы и следа за пару часов. Годами выработанная регенерация меня ещё ни разу не подводила. Стёр с её щёк горячие слёзы, чувствуя, как она успокаивается, пальчики уже не так сильно сжимают одеяло на груди.
- Нужно обработать. У вас есть лекарства?
Диса впервые за всё время смотрит на меня без напряжения и испуга, так, что кровь закипает от удовольствия, которое дарит её нежный взгляд. Ей искренне хочется позаботиться обо мне. Никто не проявлял ко мне заботы с момента поступления в военный лекторий в возрасте десяти лет, где сразу объяснили, что лучше привыкнуть к боли, не обращать на неё внимания. Эта наука не раз меня спасала, благодаря ей я достиг невероятных успехов и могу контролировать себя, чтобы не наброситься на Дису.
- Военные не принимают лекарств. Наши тела должны сами себя исцелять, используя собственные ресурсы. Но, если хочешь, ты можешь облегчить мою боль.
- Как? – Диса искренне уцепилась за возможность принести мне облегчение.
- Поцеловать там, где болит.
Диса нахмурилась, начав обдумывать мои слова, а потом решительно поднялась, встав на колени, перемещаясь мне за спину.
- Только не прикрывайся одеялом, хочу чувствовать тебя.
За спиной раздался шелест. Послушалась. Хотя бы с послушанием проблем нет. Были случаи, когда представительница другой расы проявляла неуважение, противясь, сопротивляясь, и тогда у атаита оставался только один выход – ломать. Подобная связка редко заканчивалась благополучно, причём, иногда для обоих. Диса ещё до конца не осознаёт свою принадлежность мне, но пока мне достаточно и покладистости. Я уже принял тот факт, что она воспитана по традициям и законам другой расы, которые она поведала мне за ужином. Сил сдержаться с трудом хватило, чтобы не перекинуться. Животная сущность была в ярости, слушая о чужеродных правилах. Его выводила из себя даже мысль, что к Дисе кто-то мог прикасаться, если бы она позволила, ведь не запрещено, даже, судя по всему, приветствуется. Его я сдержал, чуть не сорвавшись сам. Её слова о смене партнёра чуть не лишили меня рассудка. Мысленно я сорвался, держал её за горло, накинувшись, плотно прижав к полу, и рычал, чтобы она не смела вспоминать законы своей загнивающей расы, забыла, стёрла из памяти. Сдержался, почувствовав её испуг. Мне даже стало жаль, что я не смогу поблагодарить её родителей за то, что уберегли дочь от негативного влияния расы. Чуть позже, когда мы станем ближе, я расспрошу Дису о них подробнее. Судя по всему, это были выдающиеся представители расы, возможно лучшие, сохранившие в себе её былое величие, давшие ей продолжение в дочерях.