Пардо приподнял бровь. Он взглянул на Солта, но сержант был «занят», бесцельно расставляя точки на полях блокнота.
– Ясно. Но, должно быть, это место будет вызывать у вас неприятные ассоциации, так что, возможно, стоит уйти отсюда побыстрее. Где вы живете?
– В Буллхэме, – глухо ответила девушка.
– Где в Буллхэме?
Если бы лицо Хетти могло выражать что-либо помимо страха, она выглядела бы удивленной.
– Коттеджи Бриони, 2, – ответила она вялым, но уже не таким плачущим голосом. – Там живут мои мать с братом.
– Хорошо, – кивнул Пардо. – В понедельник вы отправитесь домой и оставите все тревоги позади.
Она полуиспуганно-полуумоляюще взглянула на него. Пардо был озадачен. Здесь было что-то такое, что он не мог объяснить. Рискуя вызвать у девушки новый приступ паники, он попытался выяснить, в чем дело.
– Хетти, если вы думаете о чем-то, чувствуете, что должны что-то рассказать, то сейчас самое время. Все будет хорошо. Можете рассказать мне, и больше никто не узнает об этом.
Пардо заметил, как она невольно взглянула на дверь, на домашнее и молчаливое лицо Солта, на него самого. Девушка тревожно дышала.
– Есть что-то такое? – переспросил инспектор.
Он не мог объяснить почему, но он чувствовал, что находится на пороге чего-то интересного. Ему удалось перехватить ее взгляд, но болезненный страх на лице девушки не давал ей говорить.
Солт также наблюдал. Его карандаш лежал в сторонке.
– Нет ничего, – наконец, ответила Хетти. Она выглядела так болезненно, что Пардо испугался того, что она может упасть в обморок. Но прежде чем он успел пошевелиться, девушка уже встала с места, словно желая показать, что хочет окончить разговор. Инспектор не попытался остановить ее. Вместо этого он тоже встал и похлопал ее по плечу.
– Не беспокойтесь, – сказал он, понимая, что от этой заезженной фразы мало проку. – Через день-другой вы будете дома и забудете обо всем этом. И если позже вы почувствуете, что вам есть, о чем сказать, то дайте мне знать.
Он заметил, что девушка явно избегает его взгляда.
– Ладно, умойтесь и приведите себя в порядок. И спросите мисс Херншоу, могу ли я поговорить с ней минутку.
Девушка направилась прямо к двери. Ее движения говорили о том, что она словно вырвалась из ловушки.
Встретившись взглядом с Солтом, Пардо заметил, что в обычно спокойном лице сержанта видны и раздражение, и недоумение.
– Что со всеми ими не так? – хмыкнул тот. – Эта девушка держит что-то в рукаве, и она должна…
– Она должна сбежать из этого места, – отрезал Пардо, который, сунув руки в карманы, смотрел в окно на пустынную площадь. – Здесь она говорить не будет, но она вернется домой…
Он выглядел обеспокоенным и возмутился невысказанному комментарию сержанта. Пардо чувствовал, что был прав, не став давить на девушку и не пытаясь выдавить из нее информацию, которой она могла поделиться. В знакомой атмосфере родительского дома в Буллхэме она сможет свободно обо всем рассказать.
Инспектор обернулся на звук. Дженни Херншоу вошла бесшумно и сейчас стояла между ним и дверью, с несколько надменно-вопросительным выражением лица.
– О, мисс Херншоу, спасибо. Я вас надолго не задержу. Мисс Квентин еще не вернулась?
– Нет, – ответила Дженни, шагнув вперед и усаживаясь на стул у она. – Утром она отправилась в город, а сейчас позвонила и сообщила, что останется там на чай.
Пардо это не смутило. И за Дженни, и за Кэрол была установлена негласная слежка, так что поездка в Лондон не могла вызывать беспокойства. И если это будет не обыкновенная поездка за покупками, он узнает об этом.
– Она звонила мистеру Карновски? – прямо спросил он. Видя ее холодность и чувствуя, что она, вероятно, знает об его утреннем посещении Тайт-сквер, инспектор не видел причин быть скрытным.
Она зарделась, и в этот момент Пардо заметил, как ужасно она выглядит.
– Этого я не знаю. А она должна?
Пардо стоял, поскольку после того, как Хетти ушла, он был слишком обеспокоен, чтобы сидеть. Дженни запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. По ее взгляду Пардо понял, что девушка провела бессонную ночь. Он проигнорировал ее вопрос.
– Когда вы в последний раз контактировали с Карновски?
Он заметил, что ее румянец усилился, а губы сжались.
– Вчера вечером я написала ему, – ответила Дженни.
– А до того?
– В четверг. Но зачем вам это знать?
– И написав ему в четверг, вы сообщили, что не можете говорить по телефону, и что полиция расследует гибель вашей бабушки?
Решив, что слышит в голосе инспектора что-то вроде угрозы, девушка отпрянула.
– Да, сообщила, – в ее голосе появились непокорные нотки. – Никто не запрещал этого.