Они вместе отправились в земли на реке Адидже, где жил Лаурин. Когда иноземные герои бесстрашно взобрались на скалы и проникли в розарий, король Лаурин разразился яростью. Облаченный в сияющие доспехи, он потребовал покаяния и жестоко преследовал чужеземцев, утверждая, что они нарушили границы его королевства и растоптали его розы.
Между Дитрихом фон Бернским и Лаурином разгорелась жестокая битва; Карлик с избытком восполнял недостаток физической силы колдовством. Дитрих оказался в смертельной опасности – тогда, по совету своего старого оружейника Хильдебранда, он разорвал волшебный пояс карлика, даровавший ему силу двенадцати человек. Теперь Лаурин был вынужден сдаться; чтобы спасти свою жизнь, он поклялся в верности и преданности бернскому герою. Отважные воины ушли с победой, но Лаурин вернулся в своё подземное царство; вместе с ним погрузился в глубины Розенгартен, и ни один человеческий глаз его больше не видел.
Говорят, что Кюнхильда, штирийская принцесса, после того, как он попросил её руки и принял крещение, осталась с ним.
Бертель откинул ленту и скрестил руки за головой. Несколько лет назад он вместе с Хельгой поднимался в Розенгартен. Он хотел сам увидеть легендарную скалу, узнать, где цвели розы .Лаурина и где его хрустальный замок провалился под землю.
Он столкнулся с чем-то, и ему казалось, что он переживает это заново. Пока они карабкались по скале – порой им приходилось использовать верёвку и крючья – он чуть не поскользнулся на осыпи. Что-то выкатилось из-под его ноги, и, наклонившись, он увидел небольшой моток толстой серой проволоки, толщиной едва с его указательный палец, но длиной больше. Он поднял его и стал катать в руке.
- Смотри, Хельга, что я нашел…
- Ты лучше будь осторожен, смотри куда ставишь ногу – сердито ответила она. - Ты мог легко сломать ногу из-за этой старой пружины от лыжного крепления!
Он огляделся.
- Нет, Хельга, сюда лыжники не ходят. Слушай, сначала хорошенько осмотри окрестности. Сюда лазают только летом, как мы, с верёвкой и крючьями. Может, эта спираль – что-то гномье, эта штука?
Это развеселило Хельгу. - Конечно, что-то гномье. Где твой подземный хрустальный замок, мой учёный муж? Я вижу только альпийские розы, чудесные, целые кусты, но старый Лаурин точно их здесь не сажал! -
- Не так громко! - – изобразил он испуганного. - Если он нас услышит…
Внезапно они оказались перед расщелиной в скале, такой узкой, что туда легко протиснулся бы даже худой человек. Он взял Хельгу за руку и потянул за собой, но она напряглась и не хотела идти дальше.
- У нас нет фонарика, я не пойду с тобой, делай что хочешь
- Только посмотрим, там совсем не темно.
И действительно, узкая полость была освещена бледным полумраком. Светом настолько нереальным, что они никогда ничего подобного не видели.
- Откуда, чёрт возьми, этот свет… - — прошептала Хельга, держась за руку Бертель.
- Король Лаурин не причинит нам вреда — ободряюще ответил он, и они двинулись дальше. Вскоре щель становилась всё шире и шире, а свет становился всё ярче и волшебнее. Послышалось слабое гудение, и вдали им показалось, что кто-то суетится туда-сюда.
Хельга резко остановилась. - Ты ничего не слышишь? - — прошептала она. - Это гномы работают здесь, в горе… Сейчас… Разве ты не слышишь? -
И действительно, сначала тихо, потом всё отчётливее: тук-тук-тук… Звук был похож на стук небольшого металлического молотка по твёрдой скале. Чем глубже они спускались, тем громче становились стук и удары.
Тук-тук-тук!
Бертель вздрогнул. Раздался стук. И голос позвал: - Просыпайтесь, через двадцать минут будем в Вене! -
***
Бертель приехал рано и шёл в советское посольство, чтобы прочистить голову после тревожного сна. Резкий ветер, шевеливший опавшие осенние листья, пошёл ему на пользу. Но, стоя перед большим зданием, построенным с чёткими, строгими линиями, и представляя, как он вот-вот войдет через тяжёлую бронзовую дверь, на которой был выгравирован герб Советского Союза, кириллица и латиница, он почувствовал себя маленьким Бертелем, который с опаской и любопытством высматривал Ивана или Сергея с его автоматом.
Как давно он не встречал ни одного русского! Они, конечно же, тоже приезжали в Инсбрук – туристы из Москвы, Киева, Риги или откуда-то ещё; он ни с кем из них не встречался. Ну же, не будь лягушкой, сказал он себе, и тяжелая дверь почти бесшумно закачалась на петлях, и сам удивился тому, как громко назвал себя на стойке регистрации.
Его провели в комнату для свиданий, которая, несмотря на свою будничность, а может быть, именно благодаря ей, казалась торжественной. Оставшись один в ожидании атташе по культуре, он снова ощутил сомнения. - Куда ты ввязался, – подумал он, – будешь сидеть здесь и ничего не сможешь объяснить, тебя не поймут, ты опозоришься… -