- Так что же это, дверь или стена, крышка гроба или… - – пробормотал профессор Лхамсурен, постукивая костяшками пальцев по поверхности. Эхо было сухим, почти беззвучным.
- Почему дверь… -
- Почему не дверь? - – взволнованно воскликнула Хельга. – - Вот, смотри! - Её наметанный глаз уловил едва различимую линию, тоньше волоса, проходящую под прямым углом и охватывающую квадрат примерно на полметра меньше всей поверхности. Снова понадобилась лупа.
- Действительно, там тянется щель — подтвердил Амбрасян. - Значит, там всё-таки есть отверстие, или когда-то было, крышка, как у консервной банки. И нет никакой возможности ничем управлять, ни рычагом, ни кнопкой, не знаю… -
Бьямба подошёл ближе и нащупал тонкую линию. Коснулся ли он какого-то скрытого механизма, или это было тепло руки, биоток мышц, одному Богу известно — неожиданно, словно вспышка молнии, так что все отпрянули, очерченная поверхность исчезла. Нет, не исчезла, а защёлкнулась на бесшумных петлях.
Дверь была открыта!
Лицо Бертеля было написано изумлением, радостью и восторгом. - Сезам, откройся! - — крикнул он. — - Войди, сокровища короля Лаурина ждут тебя! - Широкими шагами он переступил порог, во тьму.
- Назад, Хубер, назад! - — крикнул Амбрасян, но не успел он затихнуть, как дверь так же бесшумно захлопнулась.
Хельга застыла в оцепенении. Перед ней возвышалась мерцающая стена, преломляя солнечный свет. Никто не произнес ни слова. Затем она бросилась вперёд, стуча кулаками по твёрдой поверхности. - Бертель! Ты меня слышишь? Бертель! Ради бога, отзовись, скажи что-нибудь! Ты меня слышишь оттуда… Ты меня вообще слышишь, Бертель? Ты меня слышишь? Дай мне знак… -
- Не плачь, Хельга Ева отвела ошеломлённую женщину в сторону и села рядом с ней на камень. - Мы его вытащим. Сначала нужно всё обдумать. Ну же, успокойся
Сердце Амбрасяна упало. Шварц подошёл к женщинам и заговорил с ними. Тем временем Лхамсурен ощупывал, стучал и колотил в дверь, после того как Бьямба тщетно пытался найти место, вызвавшее столь неожиданный эффект. Лхамсурен опустился на колени и прислушался.
Внезапно он крикнул: - Тишина! Тихо! Но теперь… да, кажется, Хубер подаёт знак! -
Все затаили дыхание. Хельга резко обернулась и уставилась на Лхамсурена, который сел, покраснев. - Да, конечно — сказал он. - Ваш муж стучит, он жив! -
Быстрым жестом Хельга вытерла слёзы. С трудом она поднялась и присоединилась к остальным. Теперь Амбрасян прижал ухо к стене.
- Что ж, — сказал он, — мы можем с ним связаться. Сигналы тихие, но слышны отчётливо. Что скажете, госпожа Хельга? Ваш муж знает азбуку Морзе, как вы думаете? -
- Азбуку Морзе, Бертель? - Хельга была озадачена вопросом. - Он её понимает? Не знаю. Откуда мне знать? Но погодите... В детстве он возился с радиоприёмниками, он мне об этом рассказывал. Он использовал азбуку Морзе... -
- Давайте попробуем — приказал Амбрасян. - Доктор Мюллер, насколько мне известно, вы прошли обучение на радиолюбителя? -
- Вы это знаете? - — удивлённо спросила Ева. - Откуда вы это знаете?
- Неважно — ответила Амбрасян. - Вы сами мне сказала три недели назад, когда чинила наш сломанный радиоприёмник
- У вас отличная память! - — одобрительно сказала она. Она задумчиво стояла перед красной стеной. - Лучше я буду очень медленно выстукивать алфавит
- Хорошо — ответила Амбрасян.
Пока все старались быть как можно тише, Ева медленно, осторожно постучала гаечным ключом по двери. Короткий-длинный, длинный-короткий-короткий-короткий, длинный-короткий-длинный-короткий и так далее.
После пяти ударов она остановилась и прислушалась. Затем выпрямилась. - Он стучится в ответ, но без ритма. Он не понял смысла. Или… я попробую ещё раз.
Она снова выстучала пять букв по двери, а затем прижалась ухом к гладкой поверхности, и её сосредоточенное лицо приняло странное, суровое выражение. - Да, — воскликнула она, — да! Вот теперь получилось, он выстучал следующие пять букв. Теперь мы можем начать.
Полуденное солнце яростно палило камень, мерцающую дверь, неподвижных людей, сидевших у неё на корточках. Наконец Ева встала. Она сделала несколько шагов, слегка покачиваясь. - Он ответил мне: воздуха достаточно, не ранен, не двигаюсь.
- К счастью, не ранен — сказал Шварц. - Почему он не двигается? - — спросил Амбрасян. Лхамсурен предположила: - Возможно, он пытается экономить воздух.