Сжав в руке ключи от машины Райана, она вышла из дому. Машина раскалилась от палящего солнца, и находиться внутри было невыносимо, поэтому девушка открыла окно и дверцу и подождала несколько минут. Когда в машине стало немного прохладнее, она села за руль. Ей пришлось отрегулировать кресло, чтобы ноги доставали до педалей, потом она захлопнула дверцу и включила зажигание. Утробно рыча, двигатель ожил, а она какое-то время внимательно изучала панель. Она не знала назначения половины из этих кнопок и не понимала, что на них написано. Чтобы заставить эту машину двигаться, нужно иметь диплом летчика, подумала она. В салоне пахло новой кожей и освежителем воздуха с запахом сосны. Затаив дыхание, Катриона выжала сцепление, переключила коробку передач на первую скорость и сняла машину с ручного тормоза.
К ее удивлению, вести эту машину оказалось гораздо легче, чем любую из тех, что ей приходилось водить прежде, и она направилась в сторону гавани, теша себя мыслью о том, чтобы выпрыгнуть из машины в последнюю секунду, пустив ее катиться с горы прямо на шестиметровую глубину. Чтобы Райан увидел, как она относится к нему и к его угрозам.
Она припарковала машину рядом с гостиницей и вошла в бар.
— Доброе утро, Донни. Не мог бы ты передать мистеру Хайнду, что я за ним приехала?
Бармен Донни ухмыльнулся.
— Поднимись наверх и сама ему скажи. Он в большой комнате в начале коридора.
Делать нечего, Катриона поднялась по лестнице и постучала в дверь его комнаты.
— Входите, — скомандовал глубокий, резонирующий голос.
Расправив плечи и сделав глубокий вдох, она открыла дверь и увидела, что Райан стоит перед зеркалом и завязывает галстук. Он повернулся, оглядел ее, как мужчина в автосалоне, оценивающий новую модель машины, которую собирается приобрести, затем удовлетворенно улыбнулся и любезно поприветствовал:
— Доброе утро, Катриона. Тебе очень идет эта блузка. Ну, не стой там. Входи и закрой за собой дверь.
Она посмотрела на него ледяным взглядом.
— Ни за что. Я слишком хорошо помню, что случилось, когда я последний раз была с тобой в гостиничном номере. Я подожду внизу, у машины. — Она поспешно развернулась и спустилась вниз.
Если он и обиделся на ее выходку, то ничем не показал этого, когда спустя пять минут вышел на улицу. Он снова оглядел ее с головы до ног, затем похлопал рукой по крыше машины.
— Ты легко освоила эту машину?
Катриона стояла, сложив на груди руки и прислонившись спиной к дверце. В ответ на его вопрос она безразлично пожала плечами.
— Как видишь, она пока цела!
— Вижу. Хорошо. Тогда ты можешь быть моим шофером.
— Я не буду твоим никем, — сообщила она ломающимся голосом. — Сам садись за руль.
На его губах осталась дружелюбная улыбка, но в глазах внезапно появился ледяной блеск, и он мягко сказал:
— Это прискорбно, что ты, по-видимому, не до конца поняла меня, Катриона. Я думал что вчера достаточно четко объяснил тебе свою позицию. Поскольку ты, вероятно, запамятовала, я воспользуюсь возможностью напомнить тебе… — Со стороны могло показаться, что он дружески похлопал ее по плечу, затем он продолжил: — Пока я нахожусь здесь, твоя единственная задача — доставлять мне удовольствие… удовлетворять любое мое желание и при этом выглядеть счастливой. Если тебе это не под силу, ты должна быть готова к наказанию. Итак… это хорошо уложилось в твоей маленькой славной головке?
Девушка с негодованием посмотрела на него, потом проглотила горький комок, вставший в горле, и пробормотала:
— Хорошо… будь ты проклят.
Он с грустью покачал головой.
— Недостаточно хорошо, Катриона. Правильно было бы сказать: «Конечно, Райан. Как скажешь, Райан».
В ее голубых глазах сверкала ярость, и она прошипела в ответ:
— Не испытывай судьбу. Я ведь могу решить, что игра не стоит свеч.
Он еще несколько мгновений наблюдал за ней, словно взвешивая и оценивая ее намерения, затем кивнул:
— Ты слишком вспыльчива. Смотри не обожгись. — Потом открыл переднюю дверцу машины и жестом указал ей на водительское место. — Я хочу, чтобы ты вела машину, потому что ты знаешь здешние дороги лучше меня.
Катриона видела, что Донни наблюдает за ними из окна бара, и понимала, что продолжать спор опасно. Если у Донни появится хоть малейший повод подумать, что что-то неладно, об этом будет известно каждому жителю деревни еще до закрытия бара. Тогда ей придется отвечать на неприятные вопросы. Прежде всего своей матери.
Когда они сели, она угрюмо спросила: