— Ага, — со счастливым лицом закивала она, — конечно. Все верно. Кушать хочешь?
Было приятно, что меня ждали и надеялись на лучшее. Обняв детей, я попросил любимую сообщить о моем возвращении родителям, а сам после обеда засел за отчет. Доклад в Ставку нужно сделать быстро и желательно отразить в нем все недочеты, что я заметил. С моей откровенно дилетантской позиции таких не сказать, чтобы было много, но иногда взгляд со стороны бывает очень важен. Для тех же маршалов, которые входят в руководящий состав Ставки, он может приоткрыть незадокументированные проблемы, или то, что сами командиры и бойцы проблемой не считают.
Вся командировка у меня отняла примерно две недели. И когда я приехал, Москву уже застилал белый снег, сменив морозную и иногда слякотную позднюю осень. После относительно теплого климата в Германии это чувствовалось особенно остро.
С докладом я пришел через день после возвращения. Сама Ставка располагалась в Кремле, наверное из-за Сталина, который являлся Главнокомандующим и ее руководителем. Ну и народу в состав входило немного, что тоже позволяло проводить совещания в кабинете генерального секретаря. А может, были и иные причины, мне было без разницы.
— Здравствуйте, товарищ Огнев, — благожелательно кивнул мне Иосиф Виссарионович.
Маршал Белов лишь сдержанно кивнул. Тухачевского и Блюхера не было, они еще не вернулись с передовой. Зато присутствовали их заместители — генералы Рыбалко, Конев и Жуков.
— Здравствуйте, товарищ Сталин, товарищи, — кивнул я остальным присутствующим. — Готов представить доклад о положении дел на Западном фронте.
— Мы вас слушаем.
Я начал со своих наблюдений о действиях поляков. Свел вместе и их поведение на границе, и мои подозрения о возможности передачи с их стороны информации противнику, закончил же поведением Польши на границе с Рейхом — что Сейм всячески старается дистанцироваться от войны, и показательно не предоставляет нам свою территорию для размещения войск, не дает пользоваться аэродромами, что сковывает нашу авиацию на данном этапе боевых действий.
— У нас нет полноценного союза, тем более военного, с этой страной, — завершал я часть про отношения с поляками, — и те не торопятся подобный союз заключать. В дальнесрочной перспективе это угрожает или обрывом снабжения наших войск без политического урона для Варшавы, или даже заключение военного союза с Третьим Рейхом и ударом в спину. Из чего я делаю вывод, что необходимо всеми возможными способами навязать союз Польше. Со стороны Информбюро предлагаю следующие действия: широкая пропаганда героизма советских бойцов и командиров, упор на то, что они защищают Польшу и поляков от нацистской Германии, и всякий уважающий себя гражданин Польши должен всемерно помогать им. И для этого им не нужно идти на фронт — достаточно символической материальной поддержки, пусть даже продуктами. Митинги поддержки советских бойцов, организованные в Польше через Коминтерн, поднятие вопроса о стратегическом союзе с СССР через польских коммунистов, что будет широко освещать Информбюро. Обсуждение вопроса уже должно вызвать реакцию Рейхстага. Особенно если они начнут угрожать Варшаве, для нас это будет лишь в плюс, доказывая наши тезисы о реальной, а не надуманной, угрозе Рейха для государства поляков.
Сталин задумчиво курил, но никак не комментировал пока мой доклад. Генералы тоже помалкивали, но тут уже понятно — политика, это не их направление.
После части, посвященной взаимодействию с Польским государством, я перешел на обеспечение войск. Тут указал и комментарии насчет новых контейнеров — как различаются мнения бойцов о них от мнения командиров. Подвел черту под темой своими мыслями о том, где контейнеры нужны, а где от них можно или даже нужно отказаться.
— Баловство это, — буркнул Жуков.
— Почему, Георгий Константинович? — не оставил его реплику без внимания Сталин.
— Да та сталь, что на эти ящики идет, лучше бы на броню для танков пустили! — рубанул он рукой. — Вон, мне тоже доклады с мест поступают, так у германца столько бронебойных орудий оказалось, что все наши танки против них, словно не из стали, а из бумаги сделаны. Прошиваются на раз!
— Об этом я тоже скажу, — перевел внимание окружающих я на себя. — Доклад еще не закончен.
— Продолжайте, товарищ Огнев, — кивнул мне Сталин поощрительно, убедившись, что больше никто ничего добавить не желает.
Ну, я и продолжил. Да, танки бессильны против пары стрелков с бронебойным оружием. Но без них потерь среди пехоты было бы в разы больше. И штурмовать укрепленные рубежи без бронированной техники — просто отправлять людей на убой. Поднял вопрос о теоретической возможности применения бронепоездов, чем вызвал оживление в рядах генералов. Все они прошли гражданскую войну и не понаслышке знают, насколько мощная это сила.