— И как они там передвигаться будут? — хмыкнул Жуков.
В ответ я рассказ о спецкране, который должен укладывать шпалы и рельсы прямо на ходу, перед собой. Вот это уже заставило их всерьез зауматься над моим предложением. А Белов даже сделал себе какую-то пометку.
Также поднял вопрос с минометами. Рассказал о примененной полковником Корниловым тактике «огненный вал». Отметил, что вместо пушек лучше подошли бы как раз минометы, как более мобильные средства огненного подавления.
— Это оружие на поле боя гораздо больше востребовано, чем кажется. Как мне сказал маршал Буденный, его сейчас не поставляют из-за опаски попадания миномета в руки врага. Но тогда у меня вопрос — а для чего его создавали? Разве не для войны? Не для того, чтобы наши бойцы на поле боя смогли с его помощью одержать победу с меньшими потерями? Мое мнение — необходимо срочно увеличить выпуск минометов и начать их поставку в войска.
— Хоть одна умная мысль, — снова не удержался Жуков, вызвав усмешки на лицах генералов. Даже Белов скупо улыбнулся.
— Не горячитесь, Георгий Константинович, — покачал головой Сталин. — А что скажут на это другие товарищи? — тут же посмотрел он на молчавших офицеров.
— По поводу минометов — полностью согласен, — первым ответил маршал Белов. — Их место на поле боя, а не на складах. Заодно и тактику их применения отработаем. Вон, уже есть у нас инициативные командиры, по словам товарища Огнева. Если тактика полковника Корнилова рабочая, следует ее широко распространить среди остальных командиров. По танкам — пока что иных у нас нет. БТ-5 — отработанная машина, но это был переходный вариант. На нем мы учились и создавать танки и их применять. БТ-7 его более совершенная версия, но как выявила война с Германией — бронирование необходимо нарастить. Нужно дать задание нашим инженерам, насколько можно увеличить броню без существенной потери в иных показателях. Хотя бы лобовую. Тут товарищ Тухачевский хочет «бронекулаки» из танков делать. Если у них будет не пробиваемый лоб, то в этом возникает смысл. С боков танки будут прикрыты своими товарищами, а в лоб их станет не пробить. Тогда и живучесть танка повысится, и успех прорыва обороны врага возрастет.
Высказались и остальные генералы, упирая на применение в том или ином виде оружия, сравнивая различные тактики ведения боя, как они могут поменяться из-за новых типов вооружения. В целом доклад прошел спокойно. Никаких панических заявлений я не делал, что и логично. Для паники не было причин. Проблемы же были неизбежны и это понимали все. Рабочая рутина войны. Уверен, потом еще и другие представители выскажут свои мысли, и уже после этого будет вырабатываться решение. А пока… меня ждала новая командировка.
— Япония не удержалась и пересекла границу СССР, — сказал товарищ Сталин, когда обсуждение утихло, при этом смотря прямо мне в глаза. — Вам, товарищ Огнев, надлежит отправиться туда и посмотреть, как наши войска встретили угрозу. Так же ли там хорошо идет борьба с врагом, как на Западном фронте. У вас два дня на подготовку. Завершите свои дела в Информбюро и отправляйтесь.
Глава 5
Декабрь 1937 года
— Вы считаете, это правильно, Сергей Федорович? — с сомнением спросил Иван Сергеевич, один из редакторов Информбюро.
— Что вас смущает? — потерев глаза от усталости и недосыпа, вздохнул я.
До новой командировки требовалось не только вникнуть, чем занимались подчиненные, но и написать им новый план действий в мое отсутствие. Да и мои заметки нужно было оформить, чтобы их можно было подать в виде статей, вставить в агитлистовки, ну и как образец для остальных журналистов бюро показать. И еще ведь семья нуждалась в моем внимании. Я и не выспался-то из-за того, что Люда очень уж по мне скучала. Впрочем, как и я по ней, и спать она меня отпустила, лишь полностью удовлетворив свою «скуку».
— В этой статье мы фактически обвиняем Польшу в содействии нашему врагу. Также обвиняем их в трусости и призываем местных коммунистов чуть ли не к революции, — удивленно и со страхом, правильно ли понял мои тезисы, сказал мужчина.
— Если читать между строк, то да, — вздохнул я. — Но дословно разве это где-то написано?
— Уж не понять, что именно мы имеем в виду, очень сложно. А… наверху, — скосил он глаза в потолок, — это одобрили?