Кажется, Консул испытывал нечто похожее. Он завел двигатель, развернул машину, нажал на газ, и мы понеслись назад. Почти сразу затих стук в виске, а туман перестал слепить глаза.
— Вот это правильно! — вдруг сказала Наташка. — Пока я спала, вы проскочили поворот на дачу. Я чувствую, что без моих указаний вы тут будете долго плутать.
— Ты что, знаешь, где мы находимся? — я удивленно посмотрел на нее. Наташка закуталась в плед и хитро улыбалась.
— Конечно, вы с резвостью необычайной доскакали почти до Кубинки, а наш поворот на 52-м километре.
— Так ты же спала? — от удивления я раскрыл рот.
— Отстань от нее, — хрипло сказал Консул. — Она теперь много чего знает. Это ваш поворот?
Слева был заметен просвет среди сосен, куда уходила узкая дорога с потрескавшимся асфальтом. Мы свернули, машина остановилась под большим деревом, и Консул заглушил двигатель. Было слышно, как капает вода на крышу.
— Мне надо подумать, — сказал Консул и вышел из машины.
Я глубоко вздохнул и почувствовал, что внутри разлилась теплота, как после рюмки водки, выпитой на голодной желудок. Наташка сказала, что голова у нее больше не болит, открыла сумку и стала натягивать джинсы. От этой мирной картины мне стало совсем спокойно. Казалось, не было этой кошмарной ночи, не было пустого магазина, не было гонки в сером безмолвии, не было грузовика, а была только обычная дорога на дачу, пусть в тумане, пусть таким ранним утром, но это было все знакомо и привычно.
— А на даче нас Стас ждет, — сказала Наташка, застегивая пуговицы на своей кофточке. — Если мы туда через пятнадцать минут не приедем, то он поедет нас искать.
Я не стал спрашивать, откуда она знает про Стаса — в ней что-то изменилось, от Наташки исходила некая уверенность, которой не было еще вчера. Я чувствовал, что она уже не будет мучиться, решая, сколько кусков сахара надо положить в термос, брать или не брать с собой зонтик, какого цвета футболку ей надеть с красными брюками, и постоянно интересоваться, что мы собираемся делать в ближайшие полчаса. Вот сейчас она надевает кроссовки, мурлычет себе под нос какую-то песенку и мурлычет правильно, не фальшивя, как обычно. Она даже не ворчит, что я не захватил ее носки и лифчик, взял не белые кроссовки, а темно-серые, которые она надевала только, когда нам предстояла прогулка по грязным лесным дорожкам.
— Садись за руль! — Консул просунул голову в машину. Он явно повеселел и даже чему-то улыбался. — Ты тут все повороты знаешь, мы так быстрее доберемся.
Сначала дорога петляла по сосновому лесу, потом через поля, заросшие пожелтевшей травой, потом стали появляться заборы и ворота дачных кооперативов с названиями, напоминающими застойные времена. Наши ворота были гостеприимно распахнуты. Я аккуратно повернул и проехал мимо узорчатых створок, недавно покрашенных зеленой краской. Под колесами зашуршали мелкие камушки, которыми были засыпаны бесчисленные ямы от больших грузовиков, привозивших землю, песок, удобрения и другие важные грузы для рьяных любителей молодой редиски.
Около покосившегося забора стояла старая «шестерка» Стаса. Забор и «шестерка» очень гармонировали — они были ровесниками. Я помню тот день, когда Стас купил машину. Он приехал ко мне на дачу и тут же был вовлечен в увлекательную работу по выкапыванию ям для столбов. Потом мы с ним пили пиво, а Стас рассказывал про гаишника, который не смог дунуть в свой свисток, когда он сделал разворот через две сплошные в метре от ошалевшего обладателя свистка. Теперь забор и Стасова машина постарели, но выглядели еще бойцами, готовыми служить своим хозяевам долгие годы.
Я остановился на дороге и пошел открывать ворота, чтобы загнать машину на маленькую асфальтовую площадку, вокруг которой росли огромные лопухи. Туман стал рассеиваться. Уже можно было разглядеть стены дома, украшенные лопнувшими пузырями старой краски, растрескавшиеся наличники окон и пыльные стекла. Из-за угла показался Стас. Он был в своем обычном наряде: потертые джинсы, черная футболка с надписью «I’m a Happy Man!» и зеленая бейсболка с изображением четырех американских президентов, высеченных в скалах Южной Дакоты.
— Привет, — беспечно сказал Стас. — Что-то ты припозднился! Наташка, Игорь, привет!
Он помахал рукой моим попутчикам, вылезшим из машины. Я стоял в недоумении, держась рукой за створку ворот. Стас, оказывается, знал Консула. Все эта троица отошла в сторону, начав пустой треп, как будто мы приехали сюда жарить шашлыки. До меня донеслось: «У этого хренова садовода — только щи из крапивы варить! Надо в местный магазин за мясом сгонять. Водка у него есть, но теплая, а у его соседки помидоры уже красные и огурцов — хоть бочку засаливай!». Стас все пытался обнять Наташку, говорил, что она прекрасно выглядит после путешествия, только вот загореть не успела, и что теперь он будет записывать каждое ее слово. Он общался с Консулом как со старым знакомым, называя его то Игорем, то начальником. Консул рассказал древний анекдот про оперу, где кого-то больше всего очаровало пиво в буфете. Анекдот почему-то очень понравился Наташке, она хохотала как безумная и даже поцеловала Консула в щеку. Потом Стас взял Консула за рукав, они удалились, а Наташка подошла ко мне.