— Тамарочка, вы, кажется, обещали, что эти штуки будут полезны! — Доктор тыкал пальцем в погрузчики, от досады едва не подпрыгивая на месте. — Прикажите, чтоб убирались! Немедленно! Они изгадят здесь все своими лапищами! Только взгляните на эти пятна! Они загрязняют лед!
Одна из фигур в совершенно неотличимом от остальных скафандре, неуклюже развернулась. По внутренне связи, которую Рик воспринимал через призму воспоминаний Зиновьева, разлился слегка угрюмый, но вполне девичий голос:
— Простите, Федор Константинович, но вы сами хотели разгрузиться побыстрее. К тому же, это всего лишь лед. Не вижу причин для паники.
— Знаете, дорогуша, — отозвался Зиновьев, явно уязвленный замечанием помощницы, — вам все же не достает тонкости. Для истинного ученого это существенный недостаток.
Тамара в ответ выдала ругательство, которое, к слову, даже не позаботилась скрыть помехами. Зиновьев что-то кудахтнул, но больше, к немалому удовлетворению Рика, цепляться к аспирантке не стал.
— Эй, вы! — крикнул доктор двоим, что топтались поодаль. — Сейчас же уведите отсюда этих механических монстров! Чтоб через пять минут и духу их тут не было! Ни одного проклятого автомата! На этот раз сами попотеем!
Пара безликих и практически бессловесных, но по материалам дела проходивших, как лаборанты Ушаков и Дементьев, опрометью бросились исполнять пожелание доктора — выводить роботов-погрузчиков из пещеры.
Сам Зиновьев, будто повинуясь мысленному пожеланию Рика, не стал больше зацикливаться на лаборантах и их деле, целиком и полностью сосредоточившись на изучении берега.
— Что это? — спросил он, склоняясь ниже и пытаясь перчаткой разгрести осколки льда, потревоженного машинами.
Рик, как бы пребывая за плечом доктора, посмотрел тоже.
Там, куда падал свет расставленных по периметру фонарей, ледяные отложения играли по-особому, переливаясь так, что создавалось впечатление, будто под тонким полупрозрачным слоем застывшей воды что-то текуче движется. Рик понятия не имел, на что смотрит, а мозг отказывался интерпретировать увиденное в отрыве от общей картины. Сильно смахивало на оптическую иллюзию.
Послышался тяжелый вздох аспирантки.
— То, на что вы не потрудились обратить внимания, пока заботились о чистоте и целостности покрова.
Зиновьев не стал зацикливаться на пренебрежительном тоне помощницы, энергично счищая ледяной слой с гладкой и практически такой же белесой поверхности чего-то очень и очень большого.
— Надо же! Какая прелесть! Как искусно переливается этот рисунок! Потрясающе! Тамарочка, будьте любезны, вызовите сюда бригаду копателей. Достанем эту блестящую штучку!
— Но доктор, я только что…
Настроение Зиновьева изменилось будто по щелчку. Он гаркнул:
— Немедленно!
В следующий миг Рик испытал короткий приступ боли, как после удара в переносицу, после чего утратил фокус, а когда вновь пришел в себя, то понял, что попал уже в другое воспоминание. Теперь пещера казалась больше. И намного. Скромный грот, где до этого рассеяно бродили ученые, превратился в место грандиозных раскопок. Воду откачали. Бур-машин не наблюдалось, зато их сменили десятки похожих на облитых металлом пауков роботов-копателей. Механические твари деловито сновали по отвесным стенам раскопа, аккуратно, но уверенно счищая остатки ледяной корки с предмета, похожего на застывшее щупальце гигантского кальмара. И под «гигантским» здесь следует понимать исполина размером с великого сфинкса в Гизе. Одно только это щупальце толщиной представлялось в человеческий рост. Что уж говорить об остальном «теле».
Рик, даже если б и захотел, не смог бы выдавить и слова. Ему пришлось как следует напрячься, чтоб догадаться, что представшее перед ним чудовище на деле не имеет ничего общего с творением европианской природы. Световые блики, падавшие на бесцветную и казавшуюся маслянистой поверхность, словно бы стекали с нее, боясь касаться, но вместе с тем вполне прозрачно намекали на искусственное происхождение находки, пролежавшей подо льдом…