Вдруг доктор спросил:
— Скажите, Тамарочка, у вас в роду, случайно, телепаты не встречались?
Та моментально ощерилась, словно он спросил у нее невесть какую непристойность.
— С чего бы им быть? Я совершенно нормальная! И вся моя семья — тоже!
— Тише-тише, дорогая, — поспешил успокоить помощницу Зиновьев. — Я вовсе не хотел вас оскорбить. Видите ли, лично я сплю превосходно. И совершенно не вижу никаких снов. Будто проваливаюсь в пустоту и на этом все. До самого утра.
— Повезло вам, — сказала аспирантка, заметно расслабившись, и, будто опомнившись, выпалила: — Да где эти дебилы?! Вечно не найти, когда надо!
Оставив слегка растерянного Зиновьева у корабля, Тамара зашагала в сторону лифта и темно-красного пятна на льду, которого прежде, похоже, не замечала. Как и пояса со снаряжением, валявшегося неподалеку.
— А это еще что? — Она остановилась и склонилась над пятном. — Это кровь что ли?
— Это что ли кровь, — эхом отозвался Зиновьев, тенью скользнув следом за помощницей.
— Откуда она здесь?
— Несчастный случай, — хмыкнул доктор. — И напоминание время от времени доверять собственным снам.
Прежде чем смысл фразы дошел до помощницы, Зиновьев обрушил на ее голову ледоруб.
Дальше смотреть нужды не было. Рик уже видел, во что знаменитый биолог превратил собственных студентов. Разделив тела на куски, он позднее соорудил из них нечто, сродни старинного пугала. Венчала фигуру голова Тамары, надетая на штырь и лицом обращенная к кораблю…
Рик отпустил ментальные вожжи, позволив воспоминанию раствориться в общем потоке мыслей Зиновьева. Он вернулся в допросную комнату, где прикованный доктор продолжал смотреть ему в лицо и улыбаться.
— И это все? — спросил Рик, не сумев скрыть презрение. — Ради этого вы убили собственных сотрудников? Ради того, чтобы превратить их кошмары в реальность?
Улыбка Зиновьева стала шире.
— Ну что вы, молодой человек. Все чуточку сложнее. Но я не уверен, что вы поймете, если просто расскажу.
Рика это задело. Он отстранился от кресла и брезгливо процедил:
— Я был прав, вы не безумец, доктор. Вы обыкновенное чудовище.
На Зиновьева это, однако, впечатления не произвело. Он продолжал сиять.
— Рад, что мы с вами совпадаем во мнениях. Да, господин Пантелеев, вы совершенно правы, я — чудовище. Но не будьте столь суровы. Я целиком и полностью осознаю и признаю вину. Я совершил страшный поступок. Но еще более страшные последствия ждали бы нас, если б я ничего не сделал. Видите ли, эта дрянь не так мертва, как кажется на первый взгляд. А еще ей нужен ресурс. Послушайте! Сделайте мне одолжение: не позволяйте ей довести начатое до конца! Не позволяйте ей слиться с живой плотью! Особенно с телепатом!
— Ну, как успехи?
Рик вздрогнул. Покинув допросную, он все пытался осмыслить слова доктора Зиновьева, однако не мог увязать их в единую логическую нить. Пробовал подремать — не помогало. Как назло в голову лезли всякие ужасы. Пытался прогуляться, но и тут неудача. Куда бы он ни шел, мысли об инопланетном корабле и трех убитых студентах не покидали его. С трудом оторвав взгляд от панорамы гейзеров, выбрасывавших в темное европианское небо тонны воды, Рик наконец оглянулся.
У широкого обзорного окна стоял весьма немолодой, но поджарый мужчина в форме офицера службы безопасности «Олимпа» и давил дежурную улыбку. Его значок блеснул серебром в тусклом свете потолочных ламп. Чуть ниже значилось: капитан М. Фатыхов.
Оценив «учтивость», Рик кивнул:
— Это он. — В коридоре было довольно прохладно и испарина, выступившая на бритом наголо затылке, причиняла изрядный дискомфорт. — По крайней мере, в двух случаях из трех.
Капитан бросил короткий взгляд на панораму Юпитера, развернувшуюся за плечом Рика, и неожиданно нахмурился.
— Уверен?
Рик приподнял бровь. Его профессиональная гордость была уязвлена куда больше, нежели ничем необоснованное панибратство.
— Сам видел, как это случилось. И, если интересно, зрелище, которое мало кому посоветовал бы.
— Тоже мне, — буркнул Фатыхов, продолжая сверлить взглядом большое красное пятно, словно лишь оно было повинно в его дурном настроении. — Я не суеверный, но после сраной находки, весь персонал перестал спать. Блядские кошмары каждую гребаную ночь, и без таблеток глаз сомкнуть невозможно. И вообще, в этом гадюшнике дерьма всегда хватало. Как и жмуров. Только я еще не видел, чтоб из них делали икебану и утверждали, что это ради общего блага.
Правила Пси-Академии запрещали читать мысли без особой на то санкции, но для опытного псионика понять, о чем думает собеседник, по одной только мимике не проблема. Глядя на суровое лицо Фатыхова, Рик ощущал его пренебрежительное отношение к правилам и, мягко говоря, раздражение, вызванное появлением на станции того, кто способен вытащить на свет самое потаенное.