— Жаль, что у Брасо и негде уединиться… Я уже соскучился по Вериателюшке. — Глаза Уильяма подернулись дымкой, и он тяжело вздохнул, вырвав Йеву из мрачных дум. — Дай мне дописать письма, я же обещал твоему отцу, а там прогуляемся.
Йева молча сползла с его колен, деловито поправила подол и, слегка поджав губы, чинно удалилась из кабинета. Еще не искушенный в общении с женщинами и не понимающий их обидчивой и ревнивой натуры, Уильям так и не понял, что задел чувства Йевы. Он, как ни в чем не бывало, вновь окунулся с головой в последний отчет, старательно перенося данные в журнал.
Мыслями вампир был в зале, в тот день, когда оборотни стояли напротив Филиппа, нагло и пренебрежительно отвечая на вопросы графа Вороньих земель. Белый Ворон должен был уже вернуться, ведь прошло четыре дня.
Словно услышав мысли Уильяма, за окном пропел рог, перекрикивая вновь начавшийся ливень.
Уильям выскочил из кресла и подошел к окну. Во внутренний двор на высоких жеребцах въехали два всадника, укрывшись под капюшонами теплых плащей. Арочные металлические двери отворились, и Филипп со своим сыном зашли внутрь. Как раз закончив работу, Уильям быстренько задвинул кресло, прибрался на рабочем столе из темного южного дерева и понесся по ступеням вниз, в холл. Йева была уже там и обнимала отца, а тот, промокший насквозь из-за сильного дождя, ласково отодвинул от себя дочь, чтобы не намочить ее, и аккуратно поцеловал в лоб.
— Ну как, отец? У вас все хорошо? — с придыханием спросила девушка, обнимая уже брата.
— Да, поселение Бруно пало, — ответил Филипп, впрочем, в его голосе радости слышно не было.
— Мы их всех перебили, сестра. Всех до единого! — радостно возвестил Леонардо, целуя Йеву в щеки, лоб и нос. — Как щенят! Жаль, что моему Рирсуинсорсиану не удалось напиться крови этих тварей — я убил десятки копьем.
Йева отошла от брата, улыбающаяся и счастливая от того, что все ее родные вернулись живыми и здоровыми.
— Уильям, как твои дела? Справляешься? — спросил Филипп, стягивая с себя мокрый и тяжелый плащ, и передал его слуге, появившемуся невесть откуда. Тот поклонился графу и заторопился прочь, а Уильям проводил его голодным взглядом.
В нос Уильяму ударил запах человеческой крови, он поморщился от того, что в горле вновь запершило. За всё время отсутствие графа он так и не решился спуститься в тюрьмы. Все дни проводил либо в кабинете за работой, либо в объятиях Йевы и старался не думать о непроходящем чувстве голода. Он сознательно не спускался на этажи, где жили слуги. Йева приносила по утрам кувшины из тюремных подвалов, но та кровь не шла ни в какое сравнение с той, что Уильям отведал в ночь своего безумного пиршества.
Погода в сезон дождей совсем не благоприятствовала прогулка, и потому за всё это время Уильяму и Йеве удалось совершить лишь пару коротких вылазок в Брасо-Дэнто, а после ливень уже лил непрерывно, и они сидели в замке, не высовывая носу.
— Хорошо, господин. — Уильям ответил, стараясь не замечать присутствия слуги, который, к его счастью, сразу же ретировался.
— Йева, почему ты не отвела его в тюрьмы? — строго спросил Филипп.
— Он убедил меня в том, что кувшинов вполне достаточно, — виновато потупила взгляд дочь графа.
Филипп вздохнул.
— Уильям, спустись с Йевой вниз и поешь. На наше счастье, королевский посол еще не прибыл. Вас одних и оставить нельзя. — С этими словами Филипп направился к лестнице, но вдруг обернулся, словно вспомнив о чем-то. — Потом зайди в кабинет, Уильям. И ты, дочь.
— Хорошо, — одновременно отозвались и Йева, и Уильям.
Взяв сменную одежду, они направились в тюремный блок. Вампиры спускались друг за другом, держась за стены. Ничего не изменилось с последнего визита Уильяма — все так же пахло плесенью и сыростью, а из каменной кладки сочилась влага.
— Почему ты не сказал, что голоден? — тихо спросила Йева, аккуратно ступая на мокрые ступени.
— Я и не чувствовал сильного голода.
— Сильного? Ох, Уилл… — проворчала девушка. — Першение и сухость во рту — верные признаки голода. Нельзя их игнорировать!
— У меня всегда першит горло и во рту сухость, Йева, — вздохнул Уильям. — Я просто стараюсь уже не обращать на них внимания.
— Это неправильно! Ты же не ходил в Вардцах полуголодным, когда был человеком?
— Бывало и такое, Йева, в холодные сезоны… Господин Тастемара не сказал, сколько можно мне выпить. Быть может, одного достаточно?
— Нет, выпей троих. Или хотя бы двоих. Я настаиваю!