— Мы почти на месте, — объявила металлическая сова, когда за окном замелькала посадочная площадка.
Дверца открылась, Талия вышла из кабины. Из-за половинной гравитации ноги так и пружинили. На площадке спиной к окнам выстроилась разномастная делегация, всего двенадцать человек, мужчины и женщины в гражданском. Талия беспомощно озиралась, не зная, к кому обратиться. Вперед выступила полная женщина с румяными щеками.
— Здравствуйте, префект! — Голос у нее дрожал, слово она не привыкла говорить прилюдно. — Добро пожаловать в наш дом. Мы встретили бы вас на стыковочном узле, да успели отвыкнуть от невесомости.
Талия поставила цилиндр на пол.
— Ничего страшного, я человек самостоятельный.
— Чудо-Птица сообщила вам все, что нужно? — поинтересовался долговязый сутулый мужчина.
— Она ваша?
— О да, — с улыбкой ответил мужчина.
Он поднял руку и согнул в локте. Сова вылетела из лифта, пронеслась мимо Талии и спикировала мужчине на рукав.
— Я птица чудесная! — похвасталась сова.
— У меня хобби такое, — проговорил мужчина, поглаживая членистую шею Чудо-Птицы. — Мастерю механическую живность, используя лишь технологии, доступные докэлвинистам. Отвлекает от улицы, как говорит моя жена.
— Замечательное хобби, — отозвалась Талия.
— Хотели привлечь одного из роботов Бакома, пока не вспомнили, чем закончилась последняя поломка. Так Чудо-Птица и стала первой по списку.
— По какому еще списку? — Талия пригляделась к странноватой компании. Вроде бы все чистые-аккуратные, одеты хорошо, в меру ярко, ухожены, держатся с достоинством, но… слишком разные. Словно цирковая труппа, а не гражданская делегация. — Кто вы?
— Встречающие, — ответила полная женщина.
— Это мне сова сказала.
Вперед выступил еще один мужчина, в обтягивающем пепельно-сером костюме. Вокруг рта глубокие морщины, жесткие седые волосы коротко пострижены — мужчина сложил замком длинные пальцы и заговорил низким, успокаивающим голосом, заставившим Талию подумать о темном суковатом дереве, отполированном руками нескольких поколений:
— Пожалуй, стоит объяснить. В Доме Обюссонов эгалитаризм проявляется, как ни в одном другом анклаве Блистающего Пояса. Мало кто применяет истинно демархистские принципы в собственном жилище, но в Доме Обюссонов получилось именно так. Вы небось ждали официального приема и высокопоставленных чиновников?
— Возможно, — признала Талия.
— В Доме Обюссонов высокопоставленных чиновников нет. Управляет анклавом коллективная воля. Благодаря демократической анархии политическая власть разделена между всеми гражданами. Вы спросили, кто мы, и я представлюсь первым. Жюль Келлибо, ландшафтный архитектор, недавно занимался перепланировкой ботанических садов в квартале, примыкающем к зеленому театру в Валлотоне, поселении между пятым и шестым окном. — Келлибо показал на полную женщину, говорившую первой.
— А я вообще никто, — гордо, чуть ли не с вызовом заявила та. Недавняя нервозность исчезла бесследно. — О Жюле у нас некоторые слышали, а меня знать никто не знает. Я Пола Тори. Держу бабочек. Ни красивыми, ни редкими их не назовешь.
— Здравствуйте! — сказала Талия.
Пола Тори подтолкнула создателя совы.
— Ну, давай! Ты же спишь и видишь, как бы ей представиться.
— Я Бродерик Катбертсон. Мастерю механических животных. У меня такое…
— …хобби, — с улыбкой досказала Талия. — Вы уже объяснили.
— В Доме Обюссонов есть субкультура роботов-строителей. Настоящих роботов-строителей. Исключительно докэлвинистских. Иначе это обман.
— Да, понимаю.
— Мэриэл Редон, — представилась хрупкая девушка, неуверенно поднимая руку. — Я делаю деревянную мебель.