Дрейфус снова провел рукой по контрольной панели.
— Вряд ли. За исключением корабля, ничто в пещере на сочленителей не указывает. Больше похоже, что тут потрудился кто-то другой.
— Кто-то захватил и спрятал корабль сочленителей? Неслабо.
— Согласен, — отозвался Дрейфус.
— Следующий вопрос: зачем это похитителю? Чего он добивался?
Дрейфус пригляделся к фацету из полированного серебра и сообразил, что это не матовая оконная панель, а герметичная дверь. Освещение подземного зала позволяло рассмотреть ребристую трубу стыковочного коннектора, которая тянулась от дверной панели навстречу темному как ночь корпусу корабля.
— Чтобы выяснить, нужно попасть на корабль.
— Шеф, по-моему, мысль неудачная.
Дрейфус снова повернулся к панели управления. «Беги отсюда!» — кричала интуиция, а нутро полицейского гнало на корабль: надо проверить, что там, ради какого секрета стоило убивать?
Рука Тома опустилась на переключатель, обозначенный буквой «X», универсальным символом привода шлюза. Серебряная панель отошла в сторону плавно и беззвучно. Корабль явно разгадал его намерения — вдоль коннектора появилась подсветка. Золотая полоса, изгибаясь, исчезала в стыковочном люке.
Теперь Том мог беспрепятственно попасть на корабль.
— Спарв, я иду на борт. Как только свяжешься с «Доспехами», сообщи мне.
Пока Талия разговаривала с сопровождающими из Дома Обюссонов, поезд пересек еще одну полосу окон, протянувшуюся через небольшой промежуток космического пространства и звезд, большинство из которых были другими анклавами. Поезд сбавлял скорость — он почти достиг цели. Вот он пронесся по изящному мостику над несколькими изящными лужайками и спустился на землю.
По обеим сторонам виднелись конические башни Музея кибернетики, каждая метров сто высотой, увенчана гладким серо-голубым шаром с одним из символов священной истории обработки информации. Талия заметила амперсанд — некогда символ примитивной формы абстракции. Еще песочные часы, оставшиеся символом активного вычислительного процесса. Еще надкушенное яблоко — дань памяти Алану Тьюрингу, логику и криптографу, символ его самоубийства (по крайней мере, так учили Талию).
Поезд нырнул в тоннель и плавно остановился на площади под стволом центра голосования. У поездов на соседних платформах сновали пассажиры, но благодаря сервороботам и стеклянным барьерам часть станции оказалась в распоряжении Талии и ее сопровождающих. Эскалаторы везли их навстречу тусклому дневному свету. Главную башню окружали декоративные сады и приливные водоемы. Неподалеку ярко-голубой серворобот усердно выстригал павлина из живой изгороди. Рука с инструментом двигалась молниеносно: трехмерную фигуру он создавал по памяти.
Талия запрокинула голову, чтобы оглядеть высоченную башню. Башня поднималась от плавно сужающейся опоры на высоту пятьсот-шестьсот метров и вытягивалась в шейку, которая, судя по виду, едва удерживала главный шар, куда крупнее остальных. По экватору этого шара располагались круглые окошки, в большинстве темные. Геометрические узоры, мелькавшие на поверхности шара, Талия приняла за непостоянные параметры избирательной структуры и потока абстракции.
Талия и сопровождавшие прошагали в темное фойе. Башня оказалась полой, скошенные внутрь стены были покрыты фресками — портретами великих мыслителей эры докэлвинистской кибернетики. В центре полый ствол пронзала толстая колонна, прикрепленная к стенам изящными арками. Талия решила, что это основной инфоканал, по нему потоки абстракции и данные по голосованиям поступают на самый верх, в центр. Местные жители привязаны к абстракции куда меньше, чем граждане Нью-Сиэтл-Такомы, но их избирательская активность гарантирует плотность инфопотока. Талия представила, как он несется по каналу, словно вода под давлением, как ищет плохо затянутый винт или негерметичный клапан. Рядом с колонной, буквально в паре метров, виднелась труба поуже — шахта лифта, обвитая лестницей. За ее виражами лучше не следить — голова закружится. Инфоканал, шахта и лестница убегали через верхушку башни к шару.
Талия понимала, что напрасно разинула рот, что по меркам Города Бездны эта башня вполне заурядна, только сопровождающих ее реакция обрадовала.
— Да уж, этот уродец всем дылдам дылда, — проговорил Парнасс.
Видимо, так он демонстрировал гражданскую гордость.
— Наверх поднимемся? — спросила Талия.
— Поднимемся, — кивнула Пола Тори. — Лифт уже ждет.
— Отлично, — отозвалась Талия. — Давайте я сделаю свою работу, и мы разойдемся по домам.