— Разве сова может летать? — спросила Талия. — Она так дергается.
— Ничего, она уже приспосабливается. — (Механическая сова повернула круглую голову к Катбертсону.) — Малыш, ты же приспособишься?
— Я птица чудесная!
— Итак, нас трое, не считая совы, — подытожила Талия. — Три — хорошее число. Если попадемся, хоть подозрений не вызовем.
— Я тоже с вами, — заявил Келлибо. — Кто лучше меня знает местные сады и парки?
— И я, — проговорила Мэриэл Редон.
— Вы уверены? — спросила ее Талия. — Здесь безопаснее. Отсидитесь, пока техбригада не прибудет.
— Я уже решила. Сидеть без дела и ждать не по мне — нервничаю.
Талия понимающе кивнула.
— Пожалуй, пять — это максимум. Слишком большая группа пойдет слишком медленно. Остальным лучше сидеть и ждать восстановления абстракции.
— Вы теперь приказы отдаете? — спросила Пола Тори.
— Да, похоже на то, — подумав секунду, ответила Талия. — Вы уж привыкайте, мэм.
Откровения сочленительницы Дрейфус слушал с полной уверенностью, что лгать ей незачем.
— По-моему, я знаю, кто такая Аврора, — медленно проговорил он. — Только здесь ей не место. Ни здесь, ни где-то еще. Она должна была умереть… закончить свое существование пятьдесят пять лет назад.
— Кто она?
— Если имя не присвоила другая личность, мы столкнулись с погибшей. С одной из Восьмидесяти, группы добровольцев, участвовавших в экспериментах по обретению бессмертия, которые проводил Кэлвин Силвест. Вы знаете, о чем я?
— Разумеется. У нас эксперименты Силвеста вызывают отчаяние и ужас. Его методы в корне ошибочны. Провал был неизбежен.
— Только проект Силвеста, похоже, не провалился, — возразил Дрейфус. — Аврора Нервал-Лермонтова и не думала погибать. Вопреки официальным данным, как минимум один из трансмигрантов выжил.
— У вас нет доказательств.
— Я знаю, что этот астероид принадлежит ее семье. Вы готовы мне довериться? — спросил Дрейфус, словно эта мысль только пришла ему в голову.
— Обернитесь, — ответила женщина, немного поразмыслив. — Вашим скафандром я больше не управляю, а коммуникатор по-прежнему отключен.
Дрейфус обернулся. Женщина тоже была в скафандре, но сочленительской конструкции, блестящем, как дорогой шоколад. Сперва голову скрывал черный овоид шлема, но вот он сложился в подобие кружевного воротника на разъемном кольце, и Дрейфус увидел лицо.
Встречаются на Блистающем Поясе персонажи и поколоритнее. На первый взгляд обычное человеческое лицо. Дрейфус дал бы ей лет сорок, только понимал, что она старше, куда старше, ведь сочленители живут не меньше, чем представители других трансчеловеческих фракций. Светло-зеленые глаза светились умом, широкие скулы были усеяны веснушками, челюсть казалась слишком массивной, но пропорциями идеально соответствовала другим чертам лица. Лысую голову венчал пестрый гребень. Он начинался посреди лба и свидетельствовал об увеличенной внутричерепной полости, необходимой для перегруженного, напичканного имплантатами мозга.
Самое необычное в сочленителе скрыто под кожей и костями. Жители диких анклавов нанимают миксмастеров, чтобы придать своей внешности экзотичности, но на функциональное строение мозга почти не покушаются. По способу обработки данных даже подключенные к абстракции экстремального уровня остаются людьми. К женщине-сочленителю это совершенно не относилось. При необходимости ее сознание работало в человеческом режиме, но его истинную сущность Дрейфус понимал не лучше, чем конь — алгебру.
— Имя свое не скажете? — осторожно спросил Дрейфус.
— Для вашего удобства назовусь Клепсидрой. Если так сложно, зовите меня Водяные Часы или просто Часы.
— Вас послушать, это имя не настоящее.
— От моего настоящего имени у вас голова треснет, как полено под топором.
— Клепсидра так Клепсидра. Чем именно вы здесь занимаетесь? Если, конечно, готовы сказать.
— Выживаю. В последнее время это задача не из легких.
— Расскажите о корабле. Как он сюда попал и зачем нужен Авроре?
— Наш корабль вернулся в эту систему лет пятьдесят назад. Возникли проблемы: в межзвездном пространстве мы встретили некую машину. Разумную, но настроенную весьма враждебно. Корабль спасся, отбросив часть себя, как ящерица отбрасывает хвост. Во время долгого перелета он перестраивался, но до конца не восстановился. Мы пробовали связаться с Материнским Гнездом, но связь была неустойчива. — Клепсидра сглотнула; жест получился нервным, поразительно человеческим. — Аврора разыскала нас первой. Обещала помочь, приманила, взяла в заложники. Мы томимся здесь уже пятьдесят лет — не можем ни вырваться, ни связаться с Гнездом.