– Пленница.
– Отнюдь не пленница. Поверь, мои пленники находятся куда в более худших условиях. Могу даже устроить экскурсию, если мне не веришь.
– Спасибо, на экскурсию в пыточную камеру я и в своем мире схожу. Билеты не слишком дорого стоят.
– Тяжело жилось без отца? – перевел разговор Тафлинг.
Гад задел за живое и все же я попыталась не выдать себя. Не выдать того, насколько тяжело нам с мамой было! Всю жизнь я слышала одну и ту же песню, что мой отец был путешественником-полярником, пропал на секретном задании. Ха! Когда я подросла, мама просто и ясно сказала, что у него сейчас, скорее всего, другая жизнь. Да и я уже все понимала, что никакой папа не полярник…
Тяжело ли нам жилось? У мамы не было образования. Никакого. Она рассказывала, что очень рано встретила папу, что родилась я. Вначале он нас содержал, и мы ни в чем не нуждались… Я этого не помнила. В моих воспоминаниях лишь то, как мы голодали, как мама с утра до ночи трудилась уборщицей в школе, как добрые соседи подкармливали нас, принося еду.
В школе меня травили. Наверное, оттуда пошла вся моя колючесть и привычка щетиниться словно еж. Я научилась держать удар, отбиваться от тех, кому не нравилась нищенка из неблагополучной семьи.
Черная полоса не была вечной. В колледже, где я училась на ландшафтного дизайнера, у меня появились друзья. Они же потом помогли с работой… Я совмещала вместе с ней учебу и начала приносить первые деньги. Помню, на первую зарплату, купила маме невероятно красивое платье, о котором она всегда мечтала, на новый год.
– Не хочешь отвечать? – еще один вопрос вырвал меня из воспоминаний.
– Было непросто, – сухо ответила я, не желая больше вдаваться в подробности.
– И ты хочешь туда вернуться?
– Там мой дом. Работа. Мама.
Ответ был исчерпывающий, но Тафлинг о чем-то продолжил думать, прищурившись.
– А маму как зовут? Не Джейн?
Удивленно приподняла бровь.
– Вы ее знаете?
– Не лично. Слышал о ней. Говорили, она была невероятной красавицей. Сытый Ро по ней с ума сходил, пока не появилась Роз.
Поморщилась.
– Давайте только не будем копаться в грязном белье моей семьи.
– Грязное белье не только твое, милая. Оно касается всех нас. Ты – дочка барона. Законная наследница клана. И я хочу понять, как у твоего отца хватило наглости спрятать тебя ото всех. И что послужило причиной для этого.
– Разве не очевидно? – горько усмехнулась я. – С глаз долой из сердца вон. У него новая зазноба появилась. Зачем ему дочка от другой женщины?
– Логично на первый взгляд… И все же, в тебе что-то не так.
– Ну что?! Что не так? Джинсы, майка, кеды? Вы все внимание на одежду обращаете? Характер дрянной? Так это жизнь была суровая. Еще что? Слушайте. Понимаю, что я для вас – диковинная зверушка, но будьте человеком, то есть, драконом. Отпустите домой, а?
Тафлинг молчал.
– Пока не могу.
– Но почему?! – почти закричала я.
– Сама сказала, будьте драконом. Люди понимающие, сострадательные, иногда жадные… Вами руководят эмоции и собственные страхи. Драконы тоже подвержены эмоциям, но немного другим. В нас пылают страсти. Мы обожаем то, что сверкает, то, что притягивает взгляд. Мы любим сокровища. И не слишком охотно с ними расстаемся.
– Я похожа на золотую статую?! Бросьте…
– Ты интересна… В тебе что-то есть. И я хочу разгадать, что именно. Думаю, что не могу пока тебя отпустить… Когда пойму, что именно меня заинтересовало, тогда…
– Вы издеваетесь?
– Вовсе нет.
– Вы – эгоист?
– В какой-то степени. Да, кстати, ешь… Мои люди никогда не голодают.
Поджала губы. Хотелось одеть салатник на голову этому наглому королю оборванцев, но за годы голодной жизни я научилась ценить еду. Поэтому молча положила себе в тарелку салат и жареную курицу.
– Спасибо за неплохие условия содержания в плену.
– Уже говорил, что ты не пленница…
– Отфтаньфе… – махнула рукой, уплетая еду.
Кстати, очень вкусно было. Гораздо вкуснее, чем у нас в мире. Наверное, потому что еда была натуральной, без всяких химикатов…