Он не мог с этим свыкнуться и чувствовал себя не в своей тарелке, слишком разительной была перемена — лишь сутки отделяли его от дома, да и как поверить, что ты представляешь для них хоть какой-то интерес?
В огромной, украшенной цветами гостиной бар поражал обилием и разнообразием бутылок, наёмный бармен угощал выпивкой, по залу скользили официанты с подносами, на кухне колдовал чёрный повар из ресторана, и Бирс помимо всего прочего испытывал неловкость, что доставил всем столько хлопот.
С бокалами в руках гости разбрелись по гостиной и соседним парадным комнатам, Бирс на ходу осваивал нелёгкое бремя светской жизни.
Да, это требовало особой выучки и умения. Бирс своим умом дошёл, что следует улыбнуться каждому в отдельности, каждому сказать приветливые слова, каждому показать, что ты расположен именно к нему. В то же время нельзя было ни с кем уединяться или отдавать кому-то предпочтение.
Да, это было особое искусство: на глазах у всех следовало хоть на миг как бы остаться с каждым наедине, высказать приязнь и уверить, что он представляет для тебя особый интерес.
Приходилось быть начеку. Гости кружили вокруг, приближались и удалялись, словно в причудливом общем танце с замысловатыми фигурами. Бирс постепенно освоился, стал подходить к разным людям. Иногда ему удавалось овладеть вниманием, вызвать смех и одобрительные возгласы. Джуди ужасно переживала за него, он видел, она была, как мать, которая впервые вывела своего ребёнка в свет.
Яркое электричество заливало большую, с окнами в два этажа, гостиную, искрящиеся хрустальные люстры и бра отражались в тёмных стёклах, в бутылках бара, в бесчисленных бокалах. На стенах висели дорогие картины, с трудом верилось, что ты в обычном жилом доме, скорее можно было подумать, что ненароком забрёл на праздник в музей или в картинную галерею.
Ах, эта праздничность, весёлый гомон, свежие цветы, аромат духов, волны которого обдают тебя что ни миг… Да, взрывы смеха, весёлая непринуждённость, сияние глаз, ослепительные улыбки… Как описать красоту длинного богатого стола, звон бокалов, наполненных шампанским, всевозможными соками и прочим, прочим — кому что по вкусу.
Джуди была оживлена, лицо её раскраснелось от возбуждения, глаза горели. Она была счастлива, что вечер удался и гордилась Бирсом, как своей собственностью. Ухватив его за руку, она таскала Антона за собой, он каждый раз вынужден был с полуслова встревать в чужой разговор.
Стэнли Хартмана он отметил сразу. Тот припоздал и появился перед ужином. Джуди вдруг поспешила к двери, Бирс увидел на пороге рослого красавца. Тот помешкал немного, обозревая зал, и даже издали была очевидна спокойная уверенность, с какой он держался. Было что-то победное в его манере обозревать толпу, судя по всему, этот человек заведомо знал свою силу — силу и власть, знал и верил, не сомневаясь в этом нисколько. В глаза бросалась его победная осанка, снисходительность к окружающим, нечто хозяйское, точно он пришёл не в гости, а домой, и Бирс подумал, что у этого человека есть все основания чувствовать себя здесь своим. Хотя люди такого склада, подумал Бирс, чувствуют себя уверенно везде.
Новый гость был, пожалуй, с Бирса ростом, не меньше, такой же поджарый, Антон сразу признал в нём спортсмена. Да, рост и стать — все при нем, великолепная стрижка, безукоризненный пробор, волосы поблёскивают влажно, словно он только-только из бассейна или с теннисного корта и ещё не просох после душа. Лицо у него было сухощавое, гладкая чистая ухоженная кожа, в теле угадывалась упругая сила, как и должно быть, когда к твоим услугам любая еда, спорт, путешествия, да и вообще всё, что взбредёт в голову. Так, вероятно, и должен выглядеть молодой миллионер, спортсмен, плейбой, гений бизнеса, надежда нации, будущий президент или, по крайней мере, сенатор, отпрыск знатной семьи, вожделенная дичь для всех мамаш, у кого на выданьи дочь. Таким и должен быть жених Джуди — прекрасная партия, идеальная пара, слияние капитала, мечта двух семей, чудесные дети, начало нового могущественного клана.
Гость дружески поцеловал Джуди и, улыбаясь, уверенно приобнял одной рукой; Бирс поймал себя на мимолётной досаде.
— Друг нашей семьи Стэнли Хартман, — представила она красавца.
— Надеюсь, и твой друг, — с усмешкой уточнил гость.
Как Бирс и предполагал, рукопожатие у него оказалось твёрдым — сильная рука с мозолями, которые возникают от весел, ракетки, бегущего парусного такелажа, — фалов и шкотов.
— Как поживаете, мистер Бирс? — улыбнулся Хартман вполне приветливо и миролюбиво, даже дружелюбно, однако и сдержанно весьма, точно знал цену своей улыбке и не транжирил попусту.
И снова Бирс отметил в его улыбке что-то победное, непререкаемую уверенность в себе, снисходительность к собеседнику и даже что-то покровительственное, словно у взрослого по отношению к ребёнку.
Конечно, у него и в мыслях не было унизить кого-то, для этого он был слишком умен, однако понималось внятно: человек привык повелевать и побеждать, привычка, как водится, сказывалась на манерах.
Когда Джуди держала Бирса при себе или водила за руку по гостиной, Антон несколько раз ловил на себе внимательный, плотный, ощутимый, как прикосновение, взгляд Хартмана.
Вскоре произошёл забавный эпизод, похожий на профессиональный тест для тележурналиста — проверка на находчивость.
— Мистер Бирс! — громко обратился к нему подвыпивший ведущий одной из местных программ, телевизионная знаменитость. — Я слышал, вы хорошо работаете в эфире, это так?