Около пяти утра мы позвонили в его дверь, и он открыл нам. Вид у него был совсем не сонный. Он хакерствовал, и мягкое сияние его монитора было единственным светом в комнате. Нелегалы большей частью работают поздней ночью; в это время суток сети не так загружены, хотя труднее улизнуть, если тебя зацепили.
Когда он увидел нас, его глаза расширились. В конце концов, мы все еще были представителями закона.
– Ого! – произнес он. – Привет, Рэчел и Гидеон. Каким ветром вас сюда занесло? Решили устроить очную ставку и расколоть очередного мошенника?
– Как раз наоборот, – ответил я. – Нас самих раскололи.
Данте озадаченно покачал головой и впустил нас внутрь. Его длинноволосая костлявая фигура двигалась с разболтанной легкостью. Мы устроились на кушетке, а он опустился в свое рабочее кресло – самое комфортабельное место в квартире, поскольку именно там он проводил восемнадцать часов в сутки. Пробежавшись пальцами по клавишам, он выключил монитор.
Мы с Рэчел поведали ему о ночном нападении чистильщиков и о том, как нам удалось спастись. Его глаза распахнулись еще шире.
– Вы, ребята, вычистили команду чистильщиков? Пожалуй, Солюкс вас за это по головке не погладит.
– Знаю, – сказал я. – Но мы хотим знать, отчего Десница вообще так взъелась на нас. Ведь мы ничего не сделали.
– Мы же сотрудники ОИР, будь он проклят, – добавила Рэчел. – Мы стоим на страже закона и верим в справедливость Десницы, даже если ее агенты… – Она замолчала, не в силах подыскать слова.
– … порой переходят все границы? – закончил Данте. – Обрушивают железный кулак на то, что когда-то было свободой мысли, речи и поведения? А знаете ли вы, что это началось еще задолго до Десницы… Проклятый чип “Клиппер”…
Он встряхнулся, словно мокрый пес, и широко улыбнулся:
– Возможно, они решили прижать вас к ногтю за мягкое обращение с парнями вроде меня. Большинство других сотрудников ОИР уже пустили бы меня в расход.
Рэчел покачала головой:
– Этого недостаточно. Мы отделались бы выговором, но смогли бы доказать, что ты стучишь на гораздо более опасных хакеров, и поэтому мы не трогаем тебя.
Я вспомнил один из недавних случаев:
– Помнишь, пару недель назад мы зацепили двоих ребят? Твое типичное программирование вероятностных характеристик в подпольном киберпространстве? Мы дали им еще один шанс, позволили уйти.
– За это нас не стали бы вычищать, – упорствовала Рэчел.
Данте рассмеялся:
– Вы, ребята, пытаетесь мыслить логически, а это ни к чему не приведет. Когда в последний раз Департамент правонарушений наказывал только негодяев? Если вы ослеплены священным светом Солюкса, позвольте вам напомнить: это обычная тирания. У кого-то наверху зачесалась задница, и внизу начинают чистить каждого десятого.
– Возможно, ты прав, – признал я. – Но в первую очередь нам нужно выяснить, что Десница имеет против нас… или думает, что имеет.
– На вашем месте я бы быстренько сел на 1087-й до Африканского побережья, – возразил Данте. – В прибрежных республиках сейчас сложилось нечто вроде высокотехнологичной свободной зоны. Не лучшее местечко, но Десница пока что туда не дотянулась.
– Мы не собираемся ударяться в бега, – сердито сказала Рэчел.
– Ты чертовски права, крошка. Мы всю жизнь работали на правительство, и я не собираюсь завязывать с этим лишь потому, что кому-то вздумалось пострелять. Я хочу получить ответы, даже если нам придется обратиться прямо к Солюксу.
– Можете быть уверены, до этого дело не дойдет, – заметил Данте. – Слушайте, дайте мне покопаться в подпольных сетях, идет? Может быть, всплывет что-нибудь интересное по вашему делу. Я не такой уж крутой хакер, но если что-то просочится наружу, то смогу узнать об этом. Тем временем вы можете маленько вздремнуть. Забирайтесь в мою берлогу, а я грузанусь еще на пару часов. Только… э-э-э, ничего не сломайте, ладно?
Он понимающе улыбнулся и повернулся к своему монитору. Мы с Рэчел воспользовались приглашением Данте, но он наверняка был разочарован: упав на матрац, мы не издали ни звука. Тот, кто говорил, будто опасность вселяет пламя в гениталии, имел в виду не нас, а кого-то другого. Мы устали. Нам было страшно, и все, чего нам хотелось, – это обнимать друг друга во сне.
ГЛАВА 3
Мы проснулись в девять, после нескольких часов блаженного забытья. Рэчел угнездилась рядом со мной, заглядывая мне в глаза.
– Что теперь?
– Достать приличную одежду и обувь. – Я пробежал распухшим языком по губам. – А потом…
Мы оба подумали об этом одновременно, но Рэчел сказала первой:
– Фрэнк. Он должен был получить официальный “е-мейл” в связи с нашей чисткой.
Я кивнул. Фрэнк Джерси должен иметь ответы, и, возможно, он захочет поделиться этими сведениями с нами. “А может быть, ему больше захочется собственноручно вычистить нас”, – холодно подумал я.
– Ты думаешь, ему можно доверять? – спросил я.
– Фрэнку? Ты шутишь! Он не мог участвовать в этом: у него нет политической косточки.
Она была совершенно права. Фрэнк не раз шел на огромный риск, защищая невинных людей от коррумпированных подонков. Он имел чин капитана и возглавлял все дела, расследованием которых мы занимались. Он знал нас обоих, знал о наших чувствах друг к другу. Он знал или догадывался о большинстве хакеров, пойманных и отпущенных нами, но ничего не предпринимал против нас. Во всяком случае, так мне казалось раньше. После этой ночки я вряд ли доверился бы даже собственной матери, если бы она работала на Божью Десницу.
– Мы свяжемся с ним, – сказал я. – Но не отсюда. Не хочу оставлять следов. Посмотрим, захочет ли он говорить с нами.
– Захочет. Я знаю Фрэнка.
Данте прикорнул на кушетке, но проснулся, услышав наши голоса. Он извлек из холодильника древние кукурузные хлопья, какие-то перезрелые фрукты и заварил кофе.
– Настоящий, – с гордостью заметил он. – Колумбийский, с кучей кофеина.
Кофеинсодержащий кофе, нелегальный, как и все остальные стимулянты, был настоящим угощением. Раньше я покупал пакеты по четыре унции у одного уличного торговца, но потом его поймали и отрезали ему язык.
– В сети нет ни байта о вашей парочке как об угрозе Богу и обществу, – сообщил Данте, разливая густой ароматный напиток. – Вероятно, они завинтили гайки до тех пор, пока не решат, в какую сторону следует двигаться. Безоружные бюрократы расправляются с агентами Десницы – это для них что-то новенькое. Не удивлюсь, если они сейчас пребывают в панике. Вы куда-нибудь собираетесь сегодня?
– Собираемся нанести пару визитов, – ответил я.
– Захотите вздремнуть, милости прошу ко мне. Только не приводите с собой чистильщиков. Должен вам сказать, ребята, вы отчаянные идеалисты.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Рэчел.
– Никто не собирается вам ничего объяснять. Они вовсе не считают, что задолжали вам объяснение; на самом деле они задолжали вам дырку в башке. Вы двое списаны по графе расходов, и даже Дядюшка не сможет помочь. Поэтому позвольте дать вам небольшой совет.
Рэчел сердито нахмурилась, но я понимал, что Данте, вероятно, недалек от истины.
– Валяй, – сказал я.
– Если вы не надумаете, куда отправиться и к кому обратиться, то я знаю кое-кого, кто связан с подпольем. Не с подпольными сетями, а с Фронтом.
Мы с Рэчел обменялись хмурыми взглядами. Фронт гражданского сопротивления в самом деле был последним прибежищем, куда мы захотели бы обратиться, но, если речь пойдет о том, чтобы остаться в живых, ничего не поделаешь.
– Не знаю, осталась ли у вас какая-то вера в систему, но возможно, вам захочется проверить, что может предложить другая сторона, – продолжал он.
– Неделю назад я угробил бы тебя за такие слова, – тихо заметил я.
Данте ухмыльнулся:
– Странно, как сильно меняется отношение к окружающему, когда в тебя начинают стрелять.
– Не слишком сильно. – Рэчел выпрямилась. – Почему ты так уверен, что мы готовы стать изменниками?