— Как бы мне хотелось, — вскричала она, — чтобы король вас услыхал; мир скоро был бы заключен! Несчастный враг для него почти друг.
Майенн встал со сверкающими глазами.
— Если б это случилось, если б король услыхал мои слова, я умер бы, кажется, от стыда и горести. Но король меня не слышит, не правда ли, маркиза? — сказал герцог, бросая вокруг тревожный и мрачный взор. — Вы не расставили мне эту засаду, чтобы подвергнуть меня сарказму моего врага?
Он сделал уже шаг к выходу из грота.
— Ах, герцог! — сказала Габриэль, взяв его за руку. — Вы меня оскорбляете. Разве вы приехали сюда не по данному вам слову, разве у меня вероломная душа?.. Успокойтесь, я одна слышала ваши слова, я одна знаю вашу тайну, и вы можете вверить мне условия мира, которые я предложу королю от вашего имени.
Только что она окончила эти слова, как поспешные шаги раздались в трех шагах от нее, потайная дверь отворилась и явился король, со свечой в руке, с изменившимся лицом, с глазами, сверкавшими гневом.
— С кем вы здесь, Габриэль? — спросил он, стараясь узнать лицо около себя.
— О, измена! — пробормотал Майенн и отступил, положив руку на шпагу.
— Герцог де Майенн! — сказал Генрих, до того изумившись при виде лотарингца, что из его трепещущей руки выпала свеча.
— Герцог! герцог! — вскричала Габриэль, протянув руки к Майенну. — Не обвиняйте меня, я невинна! Если есть измена, так в этом виноват король.
— Понимаю, маркиза, — отвечал Майенн с презрительной улыбкой. — Сцена разыграна прекрасно. Вы не ждали короля. Король приехал неожиданно. Он нашел вас случайно с герцогом де Майенном, а так как также случайно его величество, без сомнения, провожает целая свита, мятежника схватят, и война кончена. Прекрасно сыграно, маркиза!
— О государь! — сказала Габриэль, проливая горькие слезы. — Этого оскорбления я не забуду во всю мой жизнь. Вы правы, герцог, все обвиняет меня. Вы имеете право называть меня низкой и вероломной. Да, вы справедливо обращаетесь со мной таким образом.
Майенн, удивляясь даже среди своего гнева, молча смотрел на странную сцену, представлявшуюся его глазам. С одной стороны Габриэль, вся в слезах, ломала себе руки с самым искренним выражением сильной горести; с другой — Генрих Четвертый — бледный, пораженный, потупив голову, более походил на побежденного, чем на победителя, и на лице которого обнаруживались стыд и сожаление в слабости, которая его унижала, в собственных глазах.
— Скажите, по крайней мере, государь, — вскричала Габриэль, — что я не участвовала в засаде, жертвой которой сделался герцог… Возвратите мне честь, государь, мне, потому что я хотела доставить вам дружбу этого благородного человека!
Король понял при этих словах всю обширность своего проступка. Своим неожиданным появлением он разрушил здание, с таким трудом воздвигнутое Габриэль. Какой стыд и какое несчастье!
— Я это и сделаю, — прошептал король прерывающимся голосом. — Я один виноват. Мне дали знать, что маркиза назначила свидание в Монсо; я почувствовал ревность и отправился сюда. Я приехал несколько минут тому назад, все мне здесь показались сконфуженными, никто не хотел мне сказать, где скрывается маркиза. В комнатах не было никого. Я стучу, зову — нет ответа. Мне пришло в голову, что маркиза ищет уединения в своих ваннах. У меня есть ключ от потайного выхода. Я побежал сюда; шум голосов заставил меня отворить дверь…
Майенн сохранял свою спокойную и презрительную позу; принужденная улыбка сжимала его губы; шпагу он вложил в ножны.
— Вы не должны сомневаться, герцог, — кротко сказал король, — вы видите мое волнение, мое огорчение; убедитесь, что я не умею лгать. Я должен прежде всего извиниться перед маркизой, которую, по избытку привязанности, я безумно и недостойно подозревал. А так как вы до некоторой степени имеете право подозревать ее искренность и мою, я вижу только одно средство доказать вам несправедливость ваших обвинений. Сцена происходила между нами без свидетелей; вы приехали свободно, вы свободно должны воротиться, и я предлагаю вам не только моих лошадей, но и конвой с моим королевским словом. Я прибавлю к этому мои извинения, кузен, потому что я виноват и хотел бы ценой королевства искупить мнение, которое я заставил вас иметь о моей любовнице и обо мне.