Поедая вкусное кушанье, приготовленное Грациенной, Генрих хотел продолжать разговор об этом благодетельном монахе, советы которого подстрекали его любопытство, именно по причине их доброжелательства.
— Милая красавица, — сказал он, — я не знаю, ел ли сегодня ваш монах более вкусную рыбу и лучше приправленную, но во всяком случае, если у него повар даже лучше, то общество не лучше. Я исключаю те дни, когда вы исповедуетесь у него.
— Я не исповедуюсь у него, — сказала Габриэль.
— Извините, мне кажется, вы сказали…
— Что дом Модест — мой советник, а не исповедник.
— Это различие…
— Очень важное, потому что приор не может исповедовать, и многие добрые католики жалуются на это.
— Я теперь уж совсем не понимаю, — перебил Генрих, — почему же этот приор не может руководить совестью?
— Потому что у него парализован язык, и, следовательно, он не может говорить.
— Вы мне сейчас говорили, что он вам сказал.
— Он велел мне сказать.
— Через кого?
— Через брата говорящего.
Лицо Генриха снова изобразило удивление.
— Это еще что? — спросил он. — Говорящий брат! Это какая же должность?
— Должность говорящего брата. Приор в параличе и не может говорить, но он думает, он знает, судит, и надо же передавать свои идеи, мнения… Это передает говорящий брат.
— Как это странно! — воскликнул король, отталкивая свою тарелку, такой сильный интерес возбудил в нем этот говорящий брат. — Будьте так добры, объясните мне механизм разговора между приором, говорящим братом и тем, кто пришел советоваться с приором.
— Ничего не может быть проще, государь.
— Стало быть, я глуп и опьянел от ваших прекрасных глаз. Я, право, не понимаю.
— Предположим, что я иду в монастырь советоваться с приором. Знайте прежде всего, что это человек необыкновенный.
— Да… Очень хорошо.
— Да, это был, говорят, отличный оратор, один из тех редких гениев, которые управляют словом, он был лигером во времена Генриха Третьего, но ныне исправился.
— С тех пор как онемел?
— С тех пор как согнулся под строгой рукой Господа. Господь послал ему два страшных испытания.
— А второе какое же?
— Страшную толстоту, настоящую болезнь, нечто такое, что сделало бы смешным всякого, кроме этого праведного человека, если бы не уважение, которое ему доставляют его терпение и знаменитая репутация.
— Как, неужто он такой толстый? — удивился Генрих Четвертый, который употреблял все усилия, чтобы сохранить серьезный вид.
— Я не думаю, — прибавила Габриэль, — чтобы достойный приор мог пройти в эту дверь.
— В которую проходят ослы с двумя мешками!.. Черт побери!.. Какая болезнь! — вскричал Генрих. — И вы говорите, что он переносит ее…
— Геройски. Он никогда не жалуется.
— Подумайте, что он нем, а это, не во гнев вам будь сказано, несколько уменьшает его заслуги.
— О! Если бы он жаловался, это можно было бы узнать от брата говорящего.
— Это правда. Ну, продолжайте, сделайте милость. Вы хотели объяснить, как приор сообщает свои мысли переводчику.
— Знаками рук и пальцев. Это условный между ними язык. Часто даже достаточно одного взгляда. У приора глаза еще очень живые. А глаза брата Робера — так зовут брата говорящего — так быстры, как у вольного воробья. Молния не так быстра, как этот размен самых сложных идей между приором и толмачом.
— Неужели?
— Это возбуждает удивление, восторг тех, кто к этому не привык.
— Вы привыкли?
— Конечно, потому что я столько раз советовалась.
— Но вам сначала надо было выучиться. Как к вам пришло желание советоваться с приором?
— Отец мой привел меня к нему, чтобы я послушала хороших советов. Репутация приора предшествовала его приезду в Безон. Он прежде жил в Бургундии, в приорате, отданном ему покойным королем. Там-то с ним и случилось несчастье.
— Паралич или толстота?
— Паралич, но сделайте милость, государь, не смейтесь над бедным приором. Его советы вам самим были бы полезны, несмотря на всех ваших военных и финансовых советников, несмотря на помощь Рони, Морне, Шиверни и других мудрецов.
— Если приор мне посоветует любить вас, как он советовал вам любить меня, я согласен. Но я боюсь, что он станет советовать мне совсем другое.
— О! Во-первых, он предпишет вам повиновение его предписаниям.