Лучи весеннего солнца оставляли на деревянном полу перед конторкой расчерченные квадраты окон и широкий светлый прямоугольник двери, остальная часть помещения погрузилась в мягкий сумрак, и только сквозь щели в закрытых ставнях пробивались яркие тонкие полоски, в которых плясали пылинки.
Сьюзен остановилась у конторки и повернулась к своему гостю, позабыв предложить ему сесть. Джеймс, впрочем, не собирался затягивать беседу и встал рядом с ней.
— Мисс Шелтон, — начал он. — Вчера вечером я вернулся из Лондона, где провел два дня.
Сьюзен вздрогнула — ее худшие опасения вновь зашевелились в душе.
— Моя сестра Люси и ее супруг, ваш брат, передают вам пожелания здоровья и всяческих благ.
Неужели он собирался сказать ей только это? Нет, это только вступление.
— Случайно я узнал, что вы уехали из дома моей мачехи, оставив почти все свои вещи.
Сьюзен вспыхнула — это напоминание показалось ей насмешкой над ее скромным нарядом, и это сегодня, когда на ней новое платье!
— Думаю, сэр, здесь у меня есть все необходимое, — холодно ответила она.
Казалось, он немного растерялся. Еще утром он обратил внимание на ее свежее белое платье, не вполне уместное в бывшем тележном сарае, пусть и превратившемся ныне в обитель мудрости.
— Простите меня за дерзость, мисс Шелтон, я не знал этого и взял на себя смелость вернуть ваши вещи. Думаю, уже сегодня вечером сундуки будут доставлены в дом Торнтонов.
Некоторое смущение в голосе делало весь его облик мягче, он уже не напоминал капитана корабля северных воинов.
Впрочем, сейчас ей некогда было думать о впечатлении, которое он произвел на нее в первую встречу. Если он хотел удивить или даже поразить ее — ему это вполне удалось. Заявление мистера Элингтона было настолько неожиданным, что Сьюзен едва не открыла рот от изумления.
— Вы… привезли мой гардероб? И миссис Элингтон позволила вам это?
Теперь настал его черед удивляться.
— Почему вы думаете, что она должна была препятствовать возвращению ваших платьев, мисс Шелтон? Ведь они принадлежат вам, — серьезно ответил он.
— Все они оплачены ее деньгами, мистер Элингтон, и вы это знаете! — резко ответила Сьюзен, отворачиваясь, поскольку щеки ее горели уже просто невыносимо.
Джеймс вовремя припомнил подслушанный им разговор между Сьюзен и мисс Торнтон, к тому же, надо сказать, он провел на Бредфорд-сквер некоторые военные действия, чтобы добиться своего, о чем не собирался говорить мисс Шелтон.
— Полагаю, вы не должны беспокоиться об этом, мисс Шелтон. Я выделил своей мачехе сумму, достаточную для строительства зимнего сада, которое она намеревается закончить к июню. Эта сумма, я уверен, с избытком покрывает ее затраты на ваш гардероб.
Вместо уместных после такого заявления благодарных излияний леди уставилась на него в полном негодовании:
— Вы хотите сказать, что теперь я ваша должница, сэр? Благодарю вас, но мне не нужны эти вещи, можете раздать их бедным или использовать как-то еще по собственному разумению!
— Я понимаю ваше возмущение, мисс Шелтон, — мягким, увещевательным тоном начал говорить джентльмен. — Ситуация, в какой мы все оказались, не слишком приятная, и самое время поставить крест на всей этой истории. Моя мачеха по-прежнему питает к вам родственные чувства и готова забыть недоразумение, послужившее причиной вашего отъезда…
— Опять вы говорите о недоразумении! — язвительно перебила его леди. — Для меня же эта безобразная сцена, когда меня, как нищенку, прогнали прочь, никак не может быть просто «недоразумением», и я никогда, поверьте, сэр, никогда не стану просить прощения и смиренно ожидать милости у ее порога!
Джеймс понимал, что разговор поворачивается совсем не так, как он надеялся — спокойно и рассудительно. Но ему необходимо было донести до леди свое собственное мнение, а не позицию его мачехи.
— Я готов признать, что миссис Элингтон несколько исказила факты, и чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь. Люси и ваш брат также разделяют это убеждение, но без вашей помощи мы не сможем разобраться в том, что случилось на самом деле. Прошу вас, мисс Шелтон, давайте объяснимся, я обещаю быть беспристрастным и справедливым, даже если не кажусь вам таковым!
Просьба удивила Сьюзен, так же, как и его готовность признать лживость заявлений его мачехи, но говорить о том, что случилось… Невыносимо, просто невыносимо! Она всерьез опасалась, что расплачется, и хотела попросить его уйти, но его настойчивость пугала ее — похоже, мистер Элингтон не собирался сдаваться, пока не выяснит для себя все детали.
— Сэр, прошу вас, давайте оставим все так, какесть, — она старалась говорить просительно, но задетая гордость упорно проявляла себя в каждом ее жесте и взмахе ресниц. — Вы можете успокоить свою совесть тем, что возвращаете мне мои вещи, а я обещаю принять их и постараться вернуть долг, как только это будет в моих силах. И я была бы признательна, если бы вы больше никогда не заговаривали со мной о вашей мачехе и обстоятельствах, предшествующих помолвке Джулии, у меня есть любимый брат и сестра Люси, и этого достаточно, даже если они не могут обращаться ко мне так часто, как мне бы того хотелось.
Некоторое время он обдумывал ее слова, чувствуя, что у нее есть серьезные причины не желать огласки случившегося, к тому же недавние наблюдения за поведением мистера Хейвуда, которое не давало ему покоя всю долгую дорогу из Лондона, заставляли его стремиться установить истину.
— Скажите мне, мисс Шелтон, Генри Хейвул ведь сделал вам предложение? И вы отказали ему? — начал он с другого конца.
Не поворачиваясь к нему, Сьюзен решительно ответила:
— Это касается только меня и мистера Хейвуда, сэр. И я еще раз повторяю — я не хочу говорить об этом! Ваша, настойчивость становится невыносимой!
Мистер Элингтон ожидал, что разговор с этой леди будет трудным, но не думал, что настолько. Несколько дней назад он бы решил, что она сочинит какую-то историю, где выставит себя в благоприятном свете, а мистера Хейвуда и Элингтонов — напротив, однако он не напрасно столько времени уделял размышлениям о характере мисс Шелтон, чтобы теперь удовольствоваться молчанием или откровенной ложью.
— Я дерзну показаться вам неделикатным человеком, мисс Шелтон, навряд ли ваше мнение обо мне от этого еще ухудшится, но я намерен добиться от вас ответа.
Изумленная, леди обернулась к своему собеседнику, и его непреклонный вид лучше слов сказал ей, что он и впрямь не собирается отступать перед ее нелюбезностью и даже возможной грубостью. Сьюзен стояла, опираясь одной рукой о конторку, и постукивала по ней пальцами, досадуя на подругу — обычно мисс Торнтон приходила около четырех часов, а сегодня отнюдь не торопилась прийти и избавить Сьюзен от настойчивости мистера Элингтона. Он с завидным терпением ждал ответа, внимательно глядя на нее яркими голубыми глазами.
Сьюзен попыталась представить себе мотивы, движущие мистером Элингтоном, и это наблюдение помогло ей решиться на ответ. В самом деле, молодой человек, долго пробывший за границей, вернулся домой, чтобы обрести счастливую любящую семью и жить безмятежно в своем поместье, а его сразу же втянули в какие-то женские интриги. Девушка вздохнула и медленно наклонила голову.
— Да, мистер Хейвуд сделал мне предложение руки и сердца, понятое мной совершенно верно и однозначно, — губы ее слегка дрожали, но голос звучал уверенно.
Мистер Элингтон испытал неожиданную радость от того, что она невиновна в той лжи, которую возвела его мачеха, но это был не весь ответ.
— Почему же вы отказали ему?
Недоумение было в его тоне, сомнения в ее словах — не было.
— Я ему не отказывала, — коротко ответила Сьюзен.
— Вы хотите сказать, что… согласились?
Он еще больше, чем раньше, запутался.