— Сэр, вам придется сделать это еще раз. Вода в этих каналах…
Долгие уговоры ни к чему, меня в очередной раз выворачивает наизнанку.
Глотнув вина, осматриваю комнату. Действительно, меня окружают дети, причем самого разного возраста. Этот карапуз, похоже, совсем недавно научился ходить. А эта девушка лет шестнадцати… Где же я мог ее видеть? Ребятня смотрит с нескрываемым любопытством. Вероятно, сегодня я у них — единственное развлечение. Но где я? Низкий потолок, мерцающий свет от очага. Пламя отражается в начищенных до блеска медных котелках и весело пляшет на оштукатуренных стенах и в алькове с фигуркой святого. Запах древесного дыма, табака и челнока. У очага женщина, на стуле — сутулый мужчина.
Подходит девушка и что-то говорит по-итальянски…
— Это Мария, — снова голос Бартона, — цветочница с городской площади. Мы покупаем у нее цветы.
Ах да! Цветы для графини. Я с трудом вспоминаю девушку. Неудивительно. Я интересуюсь исключительно состоятельными дамами и только миловидными! Кажется, этой девчушке я обязан своим спасением. Пожимаю ее руку и горячо благодарю за эту любезность. Смущенно улыбаясь, Мария рассказывает, что произошло:
— Мы с моим братом Джованни были в гондоле, и вдруг, милорд, я увидела вас в воде и очень испугалась. Я подумала, милорд, что вы утонули. Когда нам удалось втащить вас в гондолу, вы, бедный, совсем не дышали. И как же я обрадовалась, милорд, когда вас стошнило прямо в гондоле. Ведь это означало, что вы не умерли! Мы принесли вас сюда. А потом Джованни разыскал Бартона. Если, милорд, вам стало лучше, вставайте, и мы накроем стол к ужину. Бартон принес ваши вещи, милорд.
Узел с моими скудными пожитками сиротливо ютится в углу. Что ж, придется прервать несколько затянувшееся свидание с Венецией!
Ночью, когда многочисленное семейство засыпает, мы держим совет у очага с догорающими углями.
— Тогда Париж, сэр? Или, может быть, Вена?
Я вынимаю из своей шкатулки любовные послания и, не раздумывая, кидаю их на угли, которые тут же вспыхивают синеватым пламенем.
— Нет. С меня, пожалуй, хватит. Хочу домой.
Я провожу пальцами по краю шкатулки, встроенный механизм негромко срабатывает, и потайное отделение открывается. Бартон отводит взгляд от догорающего пламени и с удивлением смотрит на меня:
— Ирландия?
— Нет, Англия.
Итак, Англия. Я чувствую подступающую дурноту. Проклятая слабость мешает сосредоточиться. Хочется выть от бессилия. Мой верный слуга одобрительно покачивает головой.
— Что ж, лучше места не найти. В Англии вас никто не знает. Я не был там лет двадцать. Что мы будем делать там? То же, что и здесь?
— Да, — отвечаю я и кладу на стол пригоршню монет для бедняков, которые щедро поделились своим скудным ужином и тем самым спасли меня от верной гибели. Это все, чем я могу отплатить им. Светает. Пора отправляться в путь.
— Какое имя вы возьмете на этот раз, сэр?
— Свое настоящее.
Он с недоумением смотрит на меня.
— Меня зовут Николас Конгриванс. Как странно звучит!
— Разумеется, сэр, — подмигивает мне слуга.
Глава 2 Леди Кэролайн Элмхерст
Гилфорд, графство Суррей
— Ну что, миледи, поездка была приятной? — спрашивает Мэри с наглой ухмылкой.
Она бессовестно подбирает юбки и спускается, оголив белые лодыжки. Мы останавливаемся на постоялом дворе почтовой станции Кйнгс-Хед, наши пожитки сгружены и лежат в стороне. Вокруг мелькают лица вновь прибывающих и отъезжающих.
— Поездка была замечательной. Я прекрасно отдохнула. А ты?
Она напоминала кошку, только что отведавшую первоклассных сливок.
— Мне повезло с соседями. Они были очень любезны! Господи, как же я наелась! Хлеб, ветчина, пироги — там было все, что душе угодно!
Судя по раскрасневшемуся лицу, она еще сдобрила все эти яства изрядным количеством джина! Мэри на прощание широко улыбается своим кавалерам.
Дождь прекратился, как только мы выехали из Лондона. Одежда на Мэри, в отличие от моей, высохла быстро. Чашка чаю — вот вся еда в пути. Моя упитанная соседка успела съесть семь сваренных вкрутую яиц и закусить двумя луковицами. Господи, какой отвратительный запах! Сосед слева оказался простужен и всю дорогу мерзко шмыгал носом. Джентльмен, сидевший напротив, пялился на мою грудь и норовил прижаться коленкой к моим ногам. Слава Богу, мне не пришлось ехать наверху, с этими плебеями. При мысли о вкусной еде в животе предательски заурчало.