Кирби усмехнулась.
– И она, волшебным образом, каждый раз теряла аппетит.
- Потому что я знала, что ты проголодаешься к тому времени, как начнешь заглядывать в нашу дверь. – Федра рассказывала, и ее тон был чем-то средним между дерзким и глупым. – Она могла без остановки болтать с набитым ртом, рассказывая, как прошел ее день, пока она поедала мой несчастный панини, после чего даже не удосуживалась поблагодарить, прежде чем вытирала рот рукавом и уходила в кафе Old Chicago в паре кварталов отсюда, где ее мать работала официанткой.
Кирби закручивала крышку солонки.
– Это все не правда.
- Хорошо. Она вытерла рот салфеткой. Но только иногда.
Кирби покачивала головой, пока заполняла перечницы. Увидев время, я начала откручивать крышки, а Кирби ускорила темп.
- Кирби единственный человек на Земле после Чака, – я указала головой на кухню. – кто может показать тебе язык и остаться при этом живым.
- Нет, у меня две девочки, и мне приходится терпеть от них обоих. – ответила Федра и вскинула бровь, глядя на меня.
Я сглотнула ком в горле. Федра как никто другой дает мне возможность почувствовать себя частью семьи, в момент, когда я меньше всего этого ожидаю, но в тоже время, когда больше всего нуждаюсь в этом.
Она взяла полотенце для рук со стола, когда подошла ко мне. Перекинув его через плечо, она посмотрела на стеклянные витрины, и увидела на парковке три машины полные людей.
Она подняла мою руку, в которой я все еще держала солонку и начала читать свой любимый сонет:
«А мне отдайте из бездонных
глубин - изгоев, люд забитый.
Пошлите мне своих бездомных,
своих отверженных, забытых.»
После каждого предложения, она все сильнее размахивает моей рукой, и соль сыпется нам на головы как разыгравшаяся метель.
«Я у двери златой их встречу.
И освещу их путь свечою.
Бездомным я теплом отвечу.
Изгоев мудростью укрою.»
После того как Федра закончила и отпустила мою руку, я начала вытрясать соль из волос.
Федра вздохнула.
– Сейчас уже никто так не говорит.
- Ты говоришь. – сказала Кирби.
- Боже, я люблю свою страну.
Кирби лишь скорчила рожицу.
– Ага, это поймет каждый, как только увидит твои записи об арестах, за участие в сидящих забастовках. И, кстати, что такого особенного в этом стихотворении?
- Это Эмма Лазарус. – сказала я.
Лицо Кирби ни сколько не поменялось.
Я продолжила:
– Этот сонет написан на бронзовой доске на Статуе свободы.
Когда до нее дошел смысл сказанных слов, ее лицо лишь отражало беззвучное «О».
Федра закатила глаза.
– Ох, господь милосердный, помоги нам.
- Пойду схожу за метлой. – Кирби ушла в подсобку.
Федра бубнила себе под нос всю дорогу до кухни. Ее бесило незнание важных событий из истории своей страны, или общеизвестных фактов в целом.
Кирби вернулась с метлой и совком в руках.
– Черт. Я пыталась забыть все после выпускного. Сейчас же летние каникулы. И теперь она думает, что я лентяйка.
- Сегодня будет долгий день. – сказала я, взяв метлу.
Мы с Кирби прибирали беспорядок, я открыла мусорный бак, а она побежала к нему с совком. Люди на улице начали выходить из своих машин, и к тому времени как она вернулась, чтобы убрать швабру, они уже стояли в дверях, и ждали, когда их рассадят.
- Я не закончила с солонками. – прошептала она мне.
- Я сделаю. – и пошла заканчивать за нее.
Я посмотрела на часы, не понимая, почему мы не успели все доделать. Обычно мы заканчиваем за 10 минут до открытия.
Федра никогда не вымещала свое плохое настроение на посетителях, и нам с Кирби пришлось поработать усердней, чтобы заставить ее улыбаться. Целый кувшин с Сан Ти разбился в зале, Гектор разбил несколько тарелок на кухне, а я плохо закрыла крышку одной из солонок, и поэтому Чаку пришлось сделать клиенту дополнительный «Филли чизстейк» взамен пересоленного и испорченного.
Кирби усадила автора и ее ассистента, это их второй визит за много дней.
- Добрый день, - я поздоровалась с приветливой улыбкой. – Решили зайти к нам еще раз.
- Было вкусно, – сказал автор. – И я хочу попробовать «Кьюбан сэндвич» перед отъездом.
- Это не то, что я заказывал. – мужчина закричал на Федру.
Дуэйн Кауфман сидел один за угловым столиком, облизывая палец, после того как бросил на пол булочку от своего бургера.
- Ох, – Кирби шептала мне в ухо. – Дуэйн сегодня опять выпил. Может мне стоит позвонить в полицию?
Я отрицательно покачала головой.
Кто напивается еще до полудня?
– Позволь Федре все самой уладить.
- Я же сказал без кетчупа. И он совсем холодный. – заорал Дуэйн.
- Прошу прощения, дорогой, – сказала Федра. – Дуэйн, я сейчас все исправлю. – Она взяла его тарелку и поспешила на кухню.
- Я тебе не дорогой! – крикнул он в след. – Не кафе, а кусок дерьма!
Я подошла к Дуэйну и улыбнулась.
– Могу я предложить вам кофе, пока Чак подогревает ваш обед?
- Отвали, – он проворчал мне в лицо, но смотрел в пол. – Я просто хочу гребанный бургер так, как я заказал. Неужели это так сложно?
Его кружка была наполовину полной, но я просто хотела отвлечь его внимание, пока не вернется Федра.
– Она как раз этим и занимается. Давайте я налью вам чай. – договорила я и взяла его кружку.
Он схватил меня за запястье.
– Убери свои крошечные сиськи от моего лица!
Первый раз чай пролился мне на обувь, когда я пыталась вырваться, а второй, когда чья-то большая рука обхватила запястье Дуэйна.
И я и Дуэйн замерли на месте.
Рядом со мной неожиданно появился Тэйлор.
– Как ты ее только что назвал? – Его голос был низкий и устрашающий.
Я начала говорить, но Дуэйн уже отпустил мою руку и нервно засмеялся.
– Не нужен мне чай, – проворчал он. – Я хочу, чтобы меня оставили в покое.
- Вот, держи, Дуэйн. Чизбугер только что с гриля, без кетчупа. Еще раз прости. – Федра говорила громче обычного.
Она протиснулась между Дуэйном и мной, и я отошла на шаг назад.
- Ну как тебе? Вкусно? – спросила она.
Он откусил, закрыл глаза, и начал жевать как дикое животное, хлеб и кусочки лука повыпадали изо рта.
– Да, сойдет.
Федра махнула мне, чтобы я вернулась к работе и посмотрела на Тэйлора таким взглядом, и мне было сложно понять, что именно он мог значить. Я проводила Тэйлора до его столика. На этот раз он был один.
- Ты как? – поинтересовался он.
- Я в порядке, – ответила я. – Что будешь пить?
- Я хочу твою знаменитую вишневую Колу, будь добра.
- Сейчас принесу. – сквозь зубы ответила я.
- Эй, – он успел одернуть меня за локоть, прежде чем я отошла. – Ты что, злишься?
Я задумалась, глядя на Дуэйна.
– Я бы сама справилась.
- Не сомневаюсь.
- И тебе не следовало вступаться за меня, – прошипела я.
- Возможно, не следовало.
- Так что, не лезь в мои дела. Мне не нужна твоя помощь. Никогда.
Он откинулся на спинку стула.
– Хорошо.
- Что? И это все?
Он усмехнулся.
– Я понимаю.
Я чувствовала его взгляд на себе, пока шла к столику с напитками.
- Прошу прощения, – сказала я, останавливаясь возле столика автора. – Не желаете еще что-нибудь выпить?
Они качала головой, ее глаза сияли.
– Это самое веселое, что случалось со мной за прошедшие недели. И я буду апельсиновый сок.
- А мне «Манго санрайз». – добавила ассистентка.
Я кивнула и продолжила свой путь. Дуэйн поднял кружку передо мной и, задев ее, я облила и себя и его.
Я машинально выставила руки вперед, ладонями наружу, встала на цыпочки, но было уже поздно.
– Бог ты мой. Я сейчас же принесу вам другую.
- Черт тебя побери, сучка! – Он заорал и в тоже время так резко встал со стула, что он поцарапал пол.