Колька, который любил обновки не хуже иной девчонки.
Колька, чей гардероб был раза в три обширней Ольгиного, и от этого она казалась себе особенно убогой, серой и ничтожной перед ним.
Колька… Взрослый, печальный Колька. Потрепанный, но такой же невозможно красивый, как и двадцать лет назад. Не парень. Почти божество…
Во сне Ольга уговорила его пойти в кафе и оплатила заказ. Он мучительно краснел, неловко прятал руки под столом, боясь слишком быстро взять кусок с тарелки. Долгого разговора ее память не удержала, уловила только, что Колька запутался, сбился с пути, и уже почти прекратил попытки нащупать спасительную нить. Он проводил Ольгу до дома, сказал, что рад видеть ее, и что она такая же красавица, как и в день первой встречи.
Ольга поставила несчастную фиалку на кухне, полила ее, не особенно, надеясь на живительную силу воды. Не в этом случае.
Прошло время. В мире грез магия Кроноса ощущается иначе, чем наяву, и все же Ольга умудрилась удивиться долготе сна, и тому, как он странно реален…
Она опять увидела Кольку: пшеничноволосый, зеленоглазый, побритый, высокий, в неновых, но чистых вещах. Он ждал ее у подъезда, почти такой же, как тогда, в день первой встречи.
Колька улыбнулся. Надо начинать жить, сказал он. Наклонился, легко поцеловал в лоб, пожелал счастья. «Я хочу счастья с тобой! Всегда хотела!» - отчаянно подумала Ольга. Крик остался внутри, взорвался там, сотрясая струны души.
Кольки уже не было. Двор засыпало белыми хлопьями, но на всем пространстве окрест не рисовались ничьи следы. Деревья толпились в морозных сумерках. Окна тепло светились, зазывая к домашнему очагу.
«Снилось мне, что ли?» - бормотала Ольга, смутно вспоминая, что где-то читала о таком явлении, как сон во сне.
Она вернулась на кухню и отдернула желтую занавеску, точно ожидая увидеть за окном того, по которому все еще тосковало ее сердце. Естественно, никого она там не нашла. Зато на подоконнике в пластиковом горшочке стояла фиалка. И цвела.
***
Как раз на фиалковом цветении будильник выдернул Ольгу из омута сновидений, отдал на растерзание новому дню и нелогичным, почти ребяческим размышлениям.
«Ну ладно, хватит! - приказала себе Ольга. - Не время и не место для чепухи. Ты давно выросла, моя дорогая. Первая любовь у многих остается в памяти. На то она и первая. А сны… Мало ли, кому чего привидится!»
Она решила посидеть в кафе - немного пригладить вихрящиеся мысли.
Минуя пятачок между тремя старыми двухэтажными домиками, признанными памятниками истории и архитектуры, о чем возвещали соответствующие таблички на их красных кирпичных фасадах, Ольга приметила приземистую бабульку в старом полушубке и с корзинкой в руке. Та, напевая под нос, собирала шишки, коими усыпали землю невысокие местные сосенки. Ольга заинтересовалась: на кой пенсионерке эти шишки? Не печку ж топить! Да и на поделки вряд ли. Зачем тогда?!
В голове возник вариант иллюстрации, где бабка была зимней ведьмой, а пустые хрусткие сосновые шишки - ингредиентом волшебного зелья, призванного наполнить мир ароматом нового года - таким терпким и манящим, чтоб даже завзятые противники новогодней кутерьмы, учуяв его, в момент полюбили хвойно-мандариновый праздник, самый прекрасный на свете! Ольга улыбнулась: забавная идея - надо потом изобразить.
Бабулька же творила что-то и впрямь загадочное. На земле меж трех домов она выкладывала из шишек ровный круг. Затем стала горстями сгребать остатки жухлой ноябрьской травы и кидать их в центр. Наличие свидетельницы ни малейшим образом не беспокоило ее - она продолжала свое действо спокойно и сосредоточенно.
«Господи, ну и чудит! А главное, на кой?» - смятенно размышляла Ольга, одолеваемая заодно искушением подождать развития событий и выяснить: бабуля решила свалить из этой Вселенной в другую реальность через шишечный портал, или у нее просто-напросто не все дома.