Сержант-артиллерист встал и крикнул по-зулусски:
— Что вам нужно? Выходите, мы не будем стрелять.
Ответа не было, но флаг затрепетал еще отчаяннее. Сержант взял винтовку и начал медленно спускаться с холма. Он сложил руки рупором и снова закричал:
— Не бойтесь. Выходите. Пушки не будут стрелять.
Листва раздвинулась, и оттуда вышел высокий грузный зулус в добротном пиджаке и плоском полотняном шлеме. Он снял шлем и поднял руки над головой. Коломб тотчас узнал в нем старого вождя Глаза Зулуса. За ним следовал его слуга, держа в руках башмаки вождя и белый флаг — символ мольбы о пощаде.
— Живей! — крикнул сержант и неторопливо взмахнул рукой.
Вождь обернулся, и Коломб увидел, как что-то блеснуло на солнце у него на груди. Вождь надел медали, полученные им в награду от правительства. Он протянул дрожащие руки к лесу и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не издал ни звука. Опушка леса внезапно ожила: большая группа мятежников кинулась к своему вождю. Коломб не знал этих людей; это были по преимуществу воины из квиджебени — племени старого вождя, но впереди этих капитулянтов видны были две знакомые фигуры — проповедники Давид и Моисей. У воинов в руках были ассагаи, дубинки, щиты и несколько боевых топориков. У Давида на шее висело распятие, и дальнозоркий Коломб отчетливо видел вырезанную из дерева фигурку Христа. По быстрой, но скованной и неуверенной походке воинов он понял, что они охвачены смертельным страхом. Сердце его сжалось, во рту и в горле пересохло. Он закричал громким, далеко слышным голосом по-зулусски:
— Люди квиджебени, вы умрете! Вернитесь, бегите, пока еще не поздно!
Голос его был хриплым и звучал как зловещее карканье ворона. Но люди услышали его и поняли — они подняли головы вверх, словно прислушиваясь к какому-то сверхъестественному пророчеству. Дрожь охватила их; они были слишком потрясены, чтобы двигаться. Европейцы не поняли слов Коломба; они были поглощены зрелищем первой капитуляции.
— Подойдите ближе, — повторил сержант.
Старый вождь медленно двинулся вперед: он очень устал, склон был слишком крут, а сам он был слишком грузен. Его выпиравшие из галифе толстые икры терлись одна о другую. Когда он подошел ближе, Коломб увидел, что лицо его так же бело, как борода и волосы. Давид поднял свой крест и, казалось, молился.
Когда они подошли к белым достаточно близко, чтобы можно было начать разговор, сержант заорал:
— Ты кто? Что тебе нужно?
— Инкоси, я Мехлоказулу, сын Сихайо из рода Ксонго, вождь племени квиджебени. Мне и моим людям надоело сражаться. Нас разбили, мы сдаемся и готовы сложить оружие. Я прошу вас отвести меня к вашему командиру и отдать меня на суд правительства. Я прошу пощадить моих людей. Они пленники, инкоси, и находятся под защитой белого флага.
Сержант, усмехаясь, крикнул своим товарищам:
— Вот эта да! Оказывается, это вождь Мехлоказулу, один из заправил мятежа.
Солдаты встретили это сообщение одобрительными возгласами.
— Он просит пощады!
Это известие облетело группу солдат, которые продвигались вперед, держа наготове винтовки. Они засмеялись.
— Они хотят в плен, — объяснил сержант.
— Амакоси, амакоси, амакоси, господа, господа, — молил старый вождь, уловив настроение солдат.
— Амакоси! — торжественно вторили ему воины.
— Не брать пленных! Таков приказ, — крикнул сержант.
— Инкоси, мы сами вышли из леса, мы в твоих руках, мы выкинули белый флаг.
Его рука, которой он указывал на привязанную к шесту белую тряпку, заметно дрожала.
— Для вас не существует белого флага, черные мерзавцы. Сейчас мы вам покажем.
Солдаты ждали этих слов: они послужили для них сигналом. Сержант вскинул винтовку, прицелился и выстрелил в вождя. Пуля дум-дум просверлила темный морщинистый лоб и раздробила черепную коробку, красноватые сгустки мозга и крови выплеснулись прямо в лицо стоявшим рядом зулусам. Вождь покачнулся и рухнул ничком, как подкошенный. Воины поняли, что настал их конец. Некоторые из них расправили мускулистые черные плечи, чтобы бесстрашно встретить смерть. Другие с криком стали бросать оружие. Третьи упали на землю и, забыв стыд, молили о пощаде. Давид вышел вперед, раскинув руки и обратив лицо к небу.
— Слава всевышнему на небесах, — запел он по-зулусски.
Солдаты потом рассказывали, что он звал на помощь своих духов.