— Сколько бы их ни восстало, теперь уже поздно. У правительства есть армия, и ежедневно прибывают новые части из Иоганнесбурга и Кейптауна. Даже если восстанет вся страна, то прибудут войска из Англии и уничтожат всех зулусов. Слушай, ты уже воевал, теперь ты сдался в плен и должен помочь своему народу снова вернуться к жизни.
— Если я сейчас уйду, ты будешь стрелять?
— Да, я буду стрелять.
Том вынул револьвер. Он побелел от ярости. Он видел, что Коломб не спускает с него злого взгляда, а изможденное тело зулуса вновь наливается энергией и силой. Индийцы-санитары с трудом карабкались вверх по тропинке со своей ношей, и было слышно, как где-то в кустарнике шуршит под их ногами трава, но их самих не было видно. Том поглядел в их сторону, и в ту же секунду зулус с силой вышиб у него из руки револьвер. Раздался выстрел. Коломб нырнул в чащу и исчез.
Том подождал остальных и зашагал вместе с ними, переходя от одних носилок к другим и разговаривая с ранеными. Оба зулуса лежали с закрытыми глазами, но, услышав его голос, открывали их. Они не обратили внимания на выстрел, зато индийцы не спускали с Тома вопросительного взгляда. Они успели многое повидать, и теперь их ничто не удивляло; они, конечно, думали, что он убил третьего пленника, и не могли только понять, почему он разрешил оказать помощь раненым.
— Коломб вернулся в лес, — сказал он по-зулусски. — Не бойтесь за него. Через несколько дней мы снова увидим его и многих других.
— Мы увидим его, — вежливо подтвердил Мбазо.
Обратившись к санитарам. Том сказал по-английски:
— Третий пленник сбежал.
Они обменялись несколькими быстрыми тамильскими фразами и, подняв носилки, двинулись дальше. На крутом подъеме, последнем перед открытой степью, им пришлось взяться сначала за одни носилки, а потом уже за другие. Сперва они все впятером понесли Умтакати, с трудом карабкаясь по скалистому ущелью. До них доносились голоса солдат. Неподвижный холодный воздух искажал представление о расстоянии — солдаты могли быть в четверти мили от них. Кругом никого не было, только на гребне холма на фоне неба вырисовывались маленькие фигурки и два похожих на ящики фургона полевого лазарета. Один из санитаров остался возле носилок Умтакати, а все остальные вернулись за Мбазо. Он весил меньше, но им пришлось напрячь все силы, чтобы поднять его по склону ущелья. Том изумлялся выносливости молодых индийцев, таких хрупких на вид. Задыхаясь, они уже почти поднялись на вершину склона, как вдруг навстречу им бросился санитар, которого оставили с Умтакати. Он махал руками, кричал что-то на своем языке, лоб у него был рассечен, а по лицу бежала тоненькая струйка крови.
— Он говорит, что его избили солдаты, — объяснил старший из санитаров.
Они испугались солдат и, поставив носилки с Мбазо на землю, столпились на краю тропинки. Том, спотыкаясь и падая, побежал вверх по рыхлой земле; он задыхался, а сердце его бешено колотилось. Ремни носилок были развязаны, а Умтакати сброшен на землю. Он лежал, скорчившись, в кругу кричавших солдат, большинство которых было из Рэнджерского полка, новой части, сформированной из жителей соседних колоний. Повязка была сорвана с головы раненого, и солдат штыком расковыривал марлю, которой была перевязана его рука. Ударив солдата рукояткой револьвера, Том сбил его с ног.
— Свинья! Это мой пленный, черт бы тебя побрал! Назад! — задыхаясь, закричал он.
Круг расширился, и двое солдат подняли своего оглушенного товарища.
— Стреляй, — сказал кто-то.
Лейтенант лет восемнадцати, в фуражке с синим околышем офицера части наемников, прицелился и выстрелил. Голова Умтакати упала набок, а заросшая бородой челюсть отвалилась. Том швырнул свой пустой револьвер в лицо молодому человеку и прыгнул на него. Он обезоружил его, чтобы завладеть заряженным револьвером, и, выпрямившись, увидел майора Атера Хемпа. Хемп ухмылялся, в углу его перекошенного рта торчала сигарета.
— Белый кафр, — сказал Хемп.
Несколько человек засмеялись. Лейтенант поднялся; лицо его стало бело как снег, он вытирал платком кровь со скулы. Солдаты отошли в сторону и издали наблюдали, как Том расправил тело зулуса и, развернув свой плащ, укрыл мертвеца. Быстро кончились его страдания, подумал Том, и умер он так, как хотел бы умереть. Но это было обдуманное убийство.
— Этому вас учили в школе? — бросил он в лицо молодому офицеру.
— Попрошу вернуть мой револьвер.
— Возьмите мой. — Том ногой оттолкнул в его сторону свой незаряженный револьвер, лежавший в траве. — Жалею, что он не был заряжен. Вы жалкий убийца и белоручка. И вы тоже, Хемп.